Новая серия мини-романов
Амадеус
амадеус роман
Портрет неизвестной
ЖЕНЩИНА И ВРЕМЯ
Издательство «Амадеус» открывает уникальную серию «Портрет неизвестной». Это мини-романы о судьбах российских женщин всех времен.
Наша серия предлагает женщинам заново узнать себя, а мужчинам — в очередной раз попытаться разгадать тайну прекрасной незнакомки.
Женщина смотрится в зеркало. Что может быть естественней! Но чьими глазами женщина себя видит? Долгие века она смотрела на себя глазами мужчины. Но однажды женщина спросила волшебное стекло: «Я ль на свете всех милее?» Может быть, это был первый взгляд на себя собственными глазами. Зеркало времени и река истории сильно изменили отражение женского лица.
Какие они, женщины России? Знают ли они себя? Нравятся ли себе, глядя в зеркало сегодняшнего дня, такое пристрастное и обманчивое? Не забыли в битве за личное воплощение о чем-то важном и сокровенном? Умеют ли так же, как прежде, беззаветно любить и жертвовать или сожгли все мосты в прошлое? Одержали победу над участью вечно ждущих, и если да, то какова цена этой победы? Не погас ли очаг, который женщинам было поручено хранить, или, наоборот, горит так же ровно и надежно, несмотря на пронзительный ветер перемен?
Когда Соне было шестнадцать, отчим привел ее в свой центр пластической хирургии и целое утро демонстрировал коллегам лицо приемной дочери.
«Смотрите, — грозно говорил Валерий Ильич, приподнимая согнутым пальцем ее подбородок. — Вот как должна выглядеть женщина! Видите, какая идеальная форма носа? А разрез глаз? А подбородок? Я уже не говорю об ушах…» Медсестры разглядывали Соню с завистью, а она ежилась, будто ее раздевали на глазах у зрителей.
Соня не умела толком объяснить, почему собственная красота внушает ей такой суеверный страх. Все прочитанные Соней в школе великие романы в один голос убеждали, что красивая женщина обречена на самые ужасные несчастья, какие только существуют в природе. И это ощущение обреченности давило на плечи, заставляя сутулиться и волочить ноги, чтобы отвлечь внимание зоркой судьбы от неисправимого лица.
Признаться в этом отчиму Соня боялась, заранее зная, что он в ответ разразится смехом и потом до скончания века будет подтрунивать над ней. Любые, с его точки зрения, отклонения в развитии дочери Валерий Ильич был склонен рассматривать как зарождающуюся болезнь. «Да она же потенциальная шизофреничка!» — однажды воскликнул он с тайным злорадством в голосе. В тот же вечер Соня твердо решила стать психиатром и навсегда отмести столь страшные подозрения.
В частной клинике, куда Соню после института пристроил отчим, среди больных не встречались тети Маши с улицы, а сплошь одни Зимины. Ее пациенты в основном жены состоятельных людей. До работы в клинике Соне и в голову не приходило, что в их маленьком городе столько богатых. Соня выполняла функции психоаналитика, но в случае необходимости применяла и медикаментозное лечение. Кабинет ее больше походил на сад, но Соня не помнила названий и половины тех растений, что разводила тихая угловатая медсестра. Когда-то она, конечно, знала их, в те далекие времена, когда зубрила биологию, готовясь в институт. Но поскольку Соня придерживалась правила не засорять мозг лишней информацией, то без сожаления изгнала из памяти ненужные слова. Однако против самих цветов Соня ничего не имела, полагая, что, попадая в обстановку бурного цветения, пациент легче перестраивается на более радостное мироощущение. Особенно это помогало, когда встречались по-настоящему трудные случаи.
Нина Викторовна Зимина насторожила ее сразу. Многие больные поначалу относились к молодому врачу с недоверием, однако Зимина следила за Соней уж как-то особенно подозрительно, будто вербовала на работу в ФСБ. Что в конце концов оказалось недалеко от истины. Все разговоры о ночных кошмарах были приманкой, тестом на профпригодность. Но это стало ясно, лишь когда Зимина решительно выложила все карты на стол. Соня даже внутренне не возмутилась — у каждого своя игра. Пока Зимина, поцокивая алыми ногтями, рассказывала о своем великовозрастном пасынке, Соня пристально наблюдала за ее мимикой. Ни разу высокомерные губы не изогнулись уголками вверх, а едва заметная бороздка между бровями не разгладилась. Но Соня не торопилась делать выводы. Отношения мачехи со взрослым приемным сыном никогда не бывают однозначными. Уж она-то знала это… История болезни Дениса Зимина заинтересовала ее сразу.
— Поет? — удивленно перебила Соня. — И хорошо поет?
Яркие ногти блеснули в воздухе кровавыми брызгами и замерли вопросительным знаком.
— При чем тут хорошо или нет? — раздраженно отозвалась Нина Викторовна. — Он же во сне поет, понимаете? Забирается на крышу нашего коттеджа и поет. Как настоящий лунатик!
С трудом сдержав смех, Соня пробормотала:
— Впервые слышу, чтобы лунатик пел.
— Вам это кажется забавным?
— Случай неординарный. А днем он тоже поет? Чем он вообще занимается?
— Ничем, — отрезала Зимина. — Баклуши бьет, а муж его только поощряет. Он очень боится, чтобы мальчик не сорвался, как его мать когда-то. Психически, я имею в виду. Я вам не говорила? Она ведь отравилась. Выпила целую кучу таблеток…
— Из-за чего? — осторожно поинтересовалась Соня, почуяв неладное.
— Из-за меня, — с вызовом ответила Зимина. — Но Денис этого не знает. Какое-то время после похорон мы с Павлом еще скрывали наши отношения. Я появилась гораздо позднее.
— Сколько ему тогда было?
— Денису? Не помню. Кажется, тринадцать.
— До смерти матери он пел, вы не знаете?
— Может быть. — Она нахмурилась. — Он ведь учился в музыкальной школе. На скрипочке играл.
— Вы не любите музыку?
— Это не мужское занятие.
— Понятно. После смерти матери он прервал обучение?
— Да. Мы как-то не сразу вспомнили про эти уроки. Павел решил не настаивать.
— Значит, потом он стал петь во сне? Когда это случилось впервые?
— Уже после окончания школы. Это-то и странно. Обычно всякие фокусы мальчишки выкидывают в переходном возрасте. Но в Денисе вообще осталось много детского.
— Вы считаете, он инфантилен?
— О да. — Она быстро закивала. Знаете, какую он хотел выбрать себе специальность? Зоолог! Можете представить? Ему, видите ли, хотелось возиться со всякими зверюшками! Ну разве это занятие для мужчины? Тем более из нашей семьи…
Соня ненадолго задумалась.
— А что он поет? Это песни? Я имею в виду, со словами? Или просто мелодии?
— Песни, — подтвердила Зимина и замялась. — Но я ни одной из них не слышала раньше. Может, он их выдумывает? Он поет только на английском. Денис ведь окончил лингвистическую гимназию. Надо признать, у него неплохо получается. Может, ему стоит продолжить обучение музыке? Это все же лучше, чем зоология. И музыка ведь не перегрузит его мозг?
— А что сам Денис думает по этому поводу? — спросила Соня.
— Ничего не думает. Он вообще не подозревает об этих ночных концертах.
— Почему вы так считаете?
Она коротко засмеялась:
— А мы устроили ему проверку. У мужа был день рождения, и я попросила Дениса пропеть поздравительную песенку, когда будут вносить торт со свечами. Так он ответил, что после того как в тринадцать лет у него началась ломка голоса, ни разу не пробовал петь и боится, что это выйдет слишком смешно.
Соня с сомнением проговорила:
— Все это довольно странно. Обычно при сомнамбулизме люди совершают типичные для них действия — перекладывают вещи, ходят знакомым путем. Это явление потому и относится к разряду автоматизмов. Значит, говорите, во время бодрствования он никогда не поет?
— Нет. Но он ведь и на крышу днем ни разу не лазил.
— А у вас есть общие дети? — вспомнила Соня.
— Что? А, нет. Я пыталась забеременеть, но из этого ничего не вышло.
«Значит, вопрос о дележе имущества между будущими наследниками отпадает», — отметила Соня и мягко произнесла:
— Сочувствую. Вы пробовали лечиться?
Зимина махнула рукой:
— Уже поздно. Я боюсь рожать в таком возрасте.
— Ну что вы! Какой там возраст! Вам непременно нужно попробовать. В нашей клинике…
— Так что вы думаете насчет Дениса? — нетерпеливо перебита Зимина.
— Заочно трудно сказать. Приводите, я побеседую с ним, понаблюдаю.
— Нет, нет! — испугалась Нина Викторовна. — Вы не поняли! Если он только заподозрит, что мы считаем его больным… Я даже представить боюсь, что он может выкинуть.
— Как же вы хотите его лечить, не приводя в клинику?