— И что ты предлагаешь? — спросил Миктиан, ущипнув переносицу.
— Нужно больше узнать об этой девушке. Выясни, почему она нас видит. Мне нужно, чтобы ты сблизился с ней и заставил раскрыть тайну.
Миктиан нахмурился.
— Ты хочешь, чтобы я встречался с ней?
— Встреться. Трахни. Все что угодно, лишь убедись, что такого не повторится. Она привлекательна, так что не думаю, что у тебя возникнут проблемы, если ты понимаешь о чем я.
Миктиан не мог перестать думать о манящих изгибах тела Мериголд, и не мог выкинуть из головы образ, где она обвивается вокруг его обнаженного тела. Но в этот момент в голову вторглась реальность.
— А почему ты думаешь, что она захочет меня вновь увидеть? Вообще-то я по ее душу пришел. — Миктиан не стал упоминать, что она пригласила его на ужин, ведь думал, что она шутила.
— Для своего возраста ты неплохо выглядишь. Включи очаровашку, надень обтягивающие джинсы. Сделай что-нибудь. У тебя никогда не возникало проблем затащить женщину в кровать.
Верно, черт возьми, в кровати Миктиана довольно часто меняются партнерши. Хотя в отношении Мериголд, у него возникло совершенно иное желание, которое не понравилось. Но приказ есть приказ. Миктиан сдержал вздох.
— Сделаю все, что смогу.
— Лучше тебе так и поступить. Держи меня в курсе. — Со щелчком Люцифер повесил трубку, и Миктиан положил адфон на стол.
Вздохнув, он откинулся на спинку кресла. Ему приказали соблазнить женщину, которая распаляла его страсть, чтобы он смог выкачать из нее информацию… и насладится ее телом.
Довольно легкая махинация, которая обычно не приносила проблем. И Миктиан не мог отрицать, что его волновала сама идея уложить сексапильную ведьмочку в кровать. Но, насмехающаяся над тобой женщина — унизительно, а ведьма, которая насмехается и может видеть смерть… Что за полный пиздец?
Но, несмотря на плохое предчувствие, Миктиан не мог не наслаждаться предвкушением, которое даже отразилось на походке, пока он покупал одежду, в которой отправился бы на ужин. Прошли тысячелетия с момента, когда он последний раз очаровывал женщину. Он должен принести цветы?
Конфеты? Заклинание, при помощи которого обнаружит яд в еде? А презервативы брать? Даже учитывая, что он не являлся переносчиком заразы и не мог ее подхватить — статус божества его страховал — женщина всегда могла забеременеть, особенно человеческая.
Миктиан осадил себя. Планы, конечно, грандиозные и воплотятся в явь, если только Мериголд не выкинет его взашей из квартиры, когда он завтра появится у нее на ужин, который технически ему и не нужен.
«Может мне стоит, на случай, если Мериголд взбесится, надеть ракушку!?»
Мериголд пела и танцевала, пока готовила для мужчины… поправочка, существа, который испарился, а не ответил на ее приглашение. Но, вероятно, для нее это к лучшему.
Может она из-за гормонов надеялась на удачу, а может просто думала, что заинтриговала собирателя душ, как и он ее. Независимо от причин, Мериголд понеслась в магазин, где закупила тонну свежих продуктов.
А еще она сходила к парикмахеру, дабы укротить свою непослушную гриву. Сделала маникюр, и бразильянку на интимных местах, да было больно, но зато на несколько часов пропал эротический зуд.
Конечно, все усилия коту под хвост, если виновник всего этого не появится. Попытка разума привести Мериголд в чувства не помешала надеть облегающее — и подчеркивающее каждый изгиб тела — черное платье с вырезом на спине, что не предусматривало бюстгальтер. Для маленькой груди выглядело бы не очень, но с ее третьим размером прекрасно, особенно если мужские руки сжимали бы этот третий размер.
Мериголд надела трусики с крохотным треугольником ткани спереди, и практически ничего не скрывающие сзади. Насколько она знала, мужчин такое белье сводило с ума, и задумала, подействует ли это и на жнеца? Затем нанесла духи с ароматом ванили за уши.
И теперь оставалось лишь надеяться, что он придет…
Когда затылка коснулось теплое дыхание, Мериголд резко обернулась, зажав в руке деревянную лопаточку, как оружие.
Приспешник Смерти выглядел еще аппетитнее, чем она помнила, в этой черной рубашке, с расстегнутыми верхними пуговицами, и заправленной в обтягивающие, синие джинсы. Его улыбка зажгла огоньки веселья в его глазах.
— Дерево работает только против вампиров, — проговорил он.
У Мериголд все еще бешено колотилось сердце, словно она пробежала милю, и она положила лопатку, надеясь, что не забрызгала себя соусом, когда подпрыгнула.
— Рада, что ты смог выбраться, — сказала она, пытаясь казаться, как можно спокойнее, несмотря на то, какими влажными стали ее трусики. Ее гость находился так близко и не скрыт плащом, её свидание приобретало чересчур сексуальный характер. Широкие плечи, накаченные руки, и грудь обтянутая тканью рубашки, в вырезе которой виднелась невероятно загорелая кожа.
Мериголд не смела опустить взгляд ниже пояса, боясь, что начнет пускать слюни и полностью разрушит спокойный и собранный образ.
«К черту, он и так уже думает, что я сумасшедшая».
Мериголд опустила взгляд и прикусила губу, заметив, как топорщится ширинка его джинсов. Может, стоит пропустить ужин и сразу приступить к десерту?
— Может мне раздеться, чтобы ты смогла лучше рассмотреть? — Его саркастичное замечание заставило ее поднять взор к его лицу.
Мериголд ехидно улыбнулась.
— Ты бы мне очень понравился обнаженным, но, как можешь заметить, стулья на кухне металлические и холодные. Конечно, решать тебе, я то не стану возражать, любоваться прелестями во время ужина.
Мериголд почти хихикнула, когда его щеки окрасил румянец. Видимо агент смерти не привык, что ему платят той же монетой. Ох, это напомнило…
— У тебя есть имя? Меня Мериголд зовут, если ты не в курсе.
— Я знаю о тебе всё, Мериголд. — От прозвучавшего из его уст ее имени по спине Мериголд пробежала дрожь, спустившаяся прямо к центру. Ох, она захотела, чтобы его рот поговорил с ее другими губами.
— Меня зовут Миктиан.
Мериголд нахмурилась.
— Какое трудновыговариваемое имя. Я лучше буду звать тебя Мик.
— Труднопроизносимое? — ошарашенно проговорил он. — Извини, но мое имя популярное, ему даже поклонялись. Я — ацтекский бог смерти.
— Ты хотел сказать, было популярным. Последнее, что я слышала, ацтеки почти исчезли, поэтому ты работаешь на смерть, да? Что, все жертвоприношения вымерли? Ха, вымерли! — Мериголд хихикнула, пока на лице Мика расцветал букет эмоций: неверие, смущение и, наконец, гнев.
— Ты самая раздражающая женщина из всех, с кем мне довелось встретиться.
— Льстец. Так ты разденешься перед ужином или нет? Если нет, то прижми свои пышные булки к стулу, чтобы я поставила перед тобой тарелку с самой вкусной пастой, которую тебе довелось пробовать.
Мик стиснул зубы, и, к сожалению, так и не разделся, прежде чем сесть, а Мериголд разложила по тарелкам пасту — спиральки под белым соусом с обжаренными кусочками куриного мяса, зеленым перцем, красным луком и помидорами. Еще подала французский багет, который предварительно разрезала вдоль и обжарила в сливочном масле с чесноком, и еще горячим, смазала плавленым сыром. М-м-м-м…
Мик подцепил вилкой пасту и притормозил, странным взглядом окидывая еду.
— Ты её отравила?
— Зачем мне это? — спросила Мериголд, отправляя в рот пасту и закрывая от удовольствия глаза. — Ты ведь работаешь на Смерть, думаю тебя не так-то просто убить. Кроме того, это будет пустая трата превосходного блюда. — Откусив хрустящий хлеб, Мериголд застонала.
Мик уставился на Мериголд, сидящую с закрытыми глазами, жующую и издающую забавные звуки, а его член наливался кровью от этого зрелища. Миктиан задумался, будет ли она выглядеть так же, когда окажется на коленях, отсасывая у него? В шоке от направленности своих мыслей, — какими бы забавными они ни были — он намотал на вилку пасту и отправил в рот, едва ли не застонав от вкуса. Черт, Мериголд умеет готовить.
Мик решил не тратить время на разговоры, так как не мог отказать себе, наслаждаться едой. Хотя тишина между ними не угнетала, несмотря на смешные чавканья и стоны наслаждения. Но вот глазами они разговаривали. Мериголд вызывающе посмотрела на него. Миктиан смело ответил. Она подмигнула, он сделал то же самое.
Это самое интересное свидание из всех, на которые он ходил — даже если это не свидание — и никто еще и слова не проронил.
К несчастью, еда быстро кончилась и на тарелке Мика остались лишь разводы соуса, на которые он с сожалением смотрел, мечтая заполучить еще кусочек хлеба.