— Приходи ещё Ханна! Было здорово!

Утирая слёзы рукавом, она брела по дороге. Автобусы уже не ходили, такси в здешних местах попробуй ещё отыскать. Ночь была чудесной, тихой. Луна зависла на небе, закрываемая блёклыми тучками, не способными погасить сияние. Она вдруг поняла, что похожа на ночное светило. Вспомнился глубокий взгляд Дона, и девушка поникла. Она безумно скучала. Впереди раздался свист, и стратегическое укрытие растворилось. Корабль выплюнул трап, с которого сбежал бородатый мужчина, и заключил её в объятия. Обрадовавшись теплу, Ханна не успела среагировать. Стыд вновь разъедал, словно яд, отравляя сознание, и она дёрнулась, желая освободиться, но он не позволил.

— Корабль ждёт! — пробасил напористо.

— Я…

— Ты не виновата! — скулы напряглись, в глазах полыхала ярость. — Я не успел! Прости меня, Ханна! — Она заметила, как осунулось и похудело его лицо, и расплакалась, утыкаясь носом в массивное плечо.

Оставаясь с любимым, она день за днём преодолевала внутреннюю бурю. Стыд никуда не исчез, но притупился, и на этом спасибо. Девушка сражалась с собой, силилась забыть, и делала успехи. Народ Унды вернулся на прежнее место обитания, предпочитая жить подальше от людей. Что ж! Их можно понять. Улайла и Селина вовсю готовились совершить ритуал связи. Ханна наблюдала за влюблёнными издалека. «Через неделю мы улетаем на Люмиус», — зазвучала у неё в голове Ида, возникшая позади.

— От тебя зависит, полетит ли с нами внук, — гордо держала осанку. — Что ты решила?

— Не знаю, — отвечала она не глядя. — Трудно сказать. Я привыкла жить на Земле, — повернулась. — Только оказалось, что я и не человек вовсе, — боль мелькнула в глазах. Ида погладила её по щеке.

— Ты страдаешь, дитя. Я готова помочь. Позволь ….пробраться в сознание. Иногда нужно увидеть самой, чтобы понять.

Ханна обещала подумать, и чем ближе была дата отъезда, тем явственнее осознавала, что это единственный шанс выбраться из мира саморазрушения. Дон не стал противиться решению, но и восторга не испытал, процедура причиняла нестерпимую боль. Ларо одобрил идею, и лично присутствовал при исполнении. Он не успел поблагодарить девушку за помощь, и хотел загладить вину за резкий приём. Ханну усадили в кресло, руки и ноги защелкнулись браслетами. Лишение подвижности напомнило насилие, и она закусила губу, чтобы не разрыдаться. Дон, Ида, и Тина заняли позиции. Последняя узнала случайно, и непременно решила присутствовать, возражения не принимались. Аппарат начал действие. Ида управляла им с информационного планшета, скомандовав приготовиться. Острые прутики возникли из ниоткуда и проткнули голову, и позвоночник. На сей раз девушка не противилась, стараясь унять электричество, разливавшееся от локтей до кончиков пальцев. Руки сияли, глаза искрились миллионами огоньков, будто были сотканы из алмазов. На возникшем из потолка мониторе засверкали обрывки, которые сложный механизм каким-то неведомым образом выуживал из тканей костного мозга. Ида скомандовала: «Начать запись!» Они видели всё глазами испытуемой, проматывая плёнку на некоторых моментах, являвшихся особенно личными. Вскоре подобрались к последней встрече с Лазарем, и Ларо’ рявкнул — пропустить, но Дон не позволил. Они отвернулись, а он не моргая смотрел, и плакал. Аппарат остановился, прутья исчезли в кресле. Ханна обессилела и свалилась на бок. Он подхватил её на руки, и отнёс в куту, бережно укрыв одеялом.

Пробудившись, она дёрнулась, и мышцы свело, превращая в камень. Острая боль пронзила икру, и девушка, обхватив ногу, начала раскачиваться, подвывая — организм мстил за издевательство. Болезненность процедуры не позволила видеть воспоминания, и она мечтала поскорей добраться до записи. В палату белоснежного, целительского блока робко постучали. Кудряшки облепили серое лицо, Шай совсем на себя не походил. Он грузно опустился на койку, мимолетно на неё взглянув.

— Решилась все-таки? — Она кивнула, нога перестала болеть, и теперь колола. Ханна догадалась, что Шай скорбит по Амине, и накрыла его длинные пальцы своими.

— Мне жаль, — опустила глаза. — Ты любил её.

— Всегда. А она любила другого, и предпочла растить его сына. Я так и не успел простить, — хлюпал носом. Она потянулась и обняла, обхватив настолько, насколько смогла, а он пронзительно на неё посмотрел. — Уверена, что хочешь знать правду? Она ранит.

— Я опустошена, — впервые призналась девушка вслух. — Ида считает, что это поможет разбудить эмоции.

— Надеюсь, она права. Тебе не идёт образ бесчувственной леди. — Они улыбнулись друг другу.

Дон оставил информационный планшет в куте. К нему прилагалась записка: «Ты должна сделать это одна». Сердце защемило при мысли, что он, возможно, видел её позор. Однако любопытство пересилило, и она, собравшись с духом, отправилась в путешествие по прошлому. Вначале на экране ничего не происходило. Затем картинка затряслась, и резкий свет резанул глаза. Дитя кричало, сотрясая розовыми ручками. Оно сфокусировалось на лице вспотевшей и счастливой Мирны, и немного затихло.

— Хочешь её подержать? — ласково спросила она у кого-то.

— Это девочка? — переспросил грубый голос. Мирна кивнула, и передала свёрток.

Лицо мужчины было грубым, волосы на голове огненно рыжими, глаза карими, а нос и щёки усеивали многочисленные веснушки. Он улыбался одними лишь уголками губ, и слегка щурился от яркого солнца. В небе кричали чайки, воздух был свеж, а жизнь только начиналась и обещала быть увлекательной. Он погладил дитя по щеке.

— Как долго ты будешь скрываться здесь? — обратился к морской красавице.

— Делия уничтожит нас, если узнает, — бесцветно ответила та.

— Между вами давно ничего нет, так к чему ей держать тебя? — не понимал он хмурясь.

— Она не из тех, кто отпускает, — вздохнула Мирна. — Это у неё от отца.

— Я люблю тебя, — с надеждой в голосе сказал он, прижимая крепче дитя. — Давай сбежим? На моей планете подходящие условия для вас обеих. Там я смогу вас защитить….

Он не успел договорить, шум волны вихрем принёс нежданных гостей. Мирна вырвала у него из рук кулёк, дитя плакало, оглушая звуком.

— Молю тебя, Делия! — нагнулась она низко, волны щекотали ноги ребёнку. Отчего-то Ханна ощущала это тактильно. — Они не виноваты!

Вмиг хвост совершил кульбит, и проткнул мужчине шипом голову. Он задергался, упал, и затих. Мирна прижала младенца, заходящегося от плача. Королева оказалась совсем близко, нависая над ними, янтарные глаза обжигали.

— Я верила тебе, — с горечью произнесла она, и замахнулась.

Хвост взметнулся, метя чётко в младенца, но был отбит другим — зелёным и не менее мощным. Красавица с янтарными глазами испепеляла Делию взглядом.

— Ты не можешь убить дитя! Это против законов Унды!

— Не твоё дело, мама! — взревела королева, корона ослепила ярким голубым свечением.

— Убьёшь дитя, откажешься от трона! — не унималась та. Делия закрутилась в чёрном вихре, отступая, и выкрикивая на ходу: «Вернёшься, убью!»

Мирна в голос рыдала, а существа тихонько покинули их, возвращаясь в море. Затем она уложила дитя на песок, и принялась выкапывать яму руками.

Ханна плакала, дрожа всем телом. Теперь она понимала, почему Мирна жила в убогом месте, не баловавшим солнечными бликами и прозрачными водами. Много лет она была отшельником, и винила себя. А Делия так и не смогла править. Вспомнив ненависть королевы, она побагровела от злости. В конце концов, та убила её отца. Следующий обрывок памяти показал, как Мирна отдала девочку еврейской семейной паре.

— Берегите её! — со слезами на глазах сказала она на прощание, и поцеловала её в лоб. — Пара не была удивлена появлению существа, не противилась воле, и Ханна сделала вывод, что они давно знакомы.

Ну, а дальше можно было и не смотреть, но она не остановила запись. Теперь, зная предисловие, девушка видела, как сильно отличалась от людей. Мирна передала ей с генами любовь к морю, бризу, погружениям, и глубинным обитателям. Если мать не купала девочку в детстве дольше двух дней, она начинала хворать. Маленькая Ханна обожала поездки на море, и не хотела возвращаться в серый, безликий город. Родина приёмных родителей изобиловала морями, и она вечно канючила, что хотела бы жить там. Однако в воде не проявлялись никакие способности: она не плавала быстро, не крутилась в вихре. А дар настоящего отца открылся в ней лишь спустя множество лет. Она вдруг безумно захотела узнать о нём больше, но не знала с чего начать.