— Друг мой, ты не рад за Амину? — спросил Нил, заметив презрение, написанное у него на лице.

— Она торопится и пожалеет об этом, — отрезал он грубее, чем ожидал.

— Они влюблены! — парировал Нил.

— Где, говорите, будет свадьба? — перевёл он тему, не желая начинать споры на пустом месте.

— В Русе, конечно же. Здесь такие живописные виды! И старая церковь сохранилась! Помнишь, Ная?! — Она покраснела.

С религией в новом мире разобраться было не просто. Вначале Магнусы верили в высшую энергию. Затем Минимусы вплели в историю ветвь — учение о Боге. При том на письменах он изображался маленьким человеком. Парламент долгие годы отвергал верование, запрещал. А маленькие люди продолжали возводить в домах самодельные алтари, поклоняясь своему Богу, моля защиты и одобрения. Вскоре Магнусы развили кораблестроение и перемещение в космическом пространстве, и достигли небывалых высот — существование энергетических потоков подтвердилось официально.

Рем не летал в облаках, понимая, что учение сородичей абсурдно, но отчего-то в глубине души всегда в него верил. Порой он представлял реальную личность: любящую, смиренную, обладавшую силой научить существ жить в мире, прощать. Вариант казался притягательнее, нежели неодушевленный поток, сотворивший множество микроорганизмов, теперь истреблявших друг друга. Ида откровенно осуждала мировоззрение сына. У женщины, стоявшей, можно сказать, у истоков, были категоричные взгляды на мир.

Существовали у Минимусов и псалмы. Когда-то он перечитывал их вечерами, делая пометки в электронном блокноте. В подверженном запретам обществе, люди прозревали, плыли против течения, сбивались в группы. В одной из таких и состоял Рем когда-то. Он был молод и зол, мечтал свергнуть правителя Отто, и обрести свободу. Сейчас, вспоминая былые годы, он явственно видел — многое, чему учили его верующие люди, было для достижения чьих-то целей, а он лишь орудием. Однако вера усмиряла ненависть, и дышать становилось легче, а принадлежность к группе протестантов помогла не свихнуться. После провозглашения мира между расами, Ларо разрешил учению маленьких людей выйти из тьмы, и старинные церкви начали облагораживать. Ему вдруг ужасно захотелось взглянуть на храм Божества, в котором верующие вновь совершали Фатум. Остальные проводили обряд в центре города в присутствии главы. Пометка заносилась в электронный планшет, и информация о браке, который расторгнуть нельзя, витала в киберпространстве до скончания времен.

— Я хочу её видеть, — неожиданно ляпнул Рем в полнейшей тишине. Мари подавилась яблоком, и Ная принялась заботливо хлопать ей по спине.

— Ты всегда проявлял интерес не к тем вещам, — съязвила Ида, напомнив себя прежнюю.

— Конечно…., если хочешь. Отправимся утром, — пожимал Нил плечами.

— Лучше днём. — Агата прищурилась. — Хочу поспать подольше, — поспешил он отмести подозрения.

Рем старался не выдать намерений, и, кажется, ему это удалось, никто не заподозрил подвоха. Матери наскучила тема, всколыхнувшая неприятные воспоминания, и она поспешила ее перевести. Довольный собой, он поднялся наверх, предвкушая долгожданный отдых. Мари стояла у окна, скрестив на груди руки.

— Серьезно? Пойдёшь туда снова? Хочешь умереть? — вопрошала она вполголоса.

— Как тебе это удаётся? Я ведь блокировал мысли. — «Хорошо, остальные не прочитала».

— Остальные?

— Я просто беспокоюсь из-за отщепенцев. Они что-то затевают.

— А если тебя узнают?! — напряжённо прошептала она, приближаясь.

— Не узнают, для них я Дин. Любимая, — присел на кровать, приглашая движением руки, поглаживающей покрывало, — творится что-то странное. Температура снижается. В Снеже жуткий дубак.

— Там всегда так было, — присела, не сводя с него взгляда.

— Сейчас хуже. Тулупы не спасают людей! В Унде холодное течение! Здесь ветра и дождь из ледяных камней! Все это странно. Может, отщепенцы как-то с этим связаны?

— Вызывают дождь? — рассмеялась Мари, и он обиженно поджал губы.

— Смешно?! Вспомни, как Рикс долбанул камень об Землю! — Повысил он голос, и она прижала ладошку ему к губам, лицо побледнело.

— Давай хотя бы скажем Оли, — усиленно хмурилась.

— Нет, — пробубнил Рем. — Он не отпустит меня одного. Я посмотрю церковь, — «в которой мы поженимся», — а потом забегу в то заведение. Всё будет хорошо.

На лице девушки застыло непонятное выражение. Она смотрела в глаза любимого, слезы покатились по щекам, падая на запястья, и разбиваясь вдребезги.

— Что?

— Ничего, — протянул он, осознавая оплошность.

— Серьезно? С каких пор ты решился на ритуал? Это же навсегда! — утрировала она, хлюпая носом.

— Я люблю тебя, — ответил он честно, погладив её по щеке. — И хочу, чтобы мы всегда были вместе. Я собирался сделать предложение, как только вернусь из Унды, но ты удивила меня другой новостью, — кивнул на живот. — Не менее счастливой. А потом Амина со своей идиотской свадьбой! — сделал кислую рожу, и понял, почему так злился на подругу. — Мы не знаем, что будет завтра. Никто не знает. Но одно мне известно наверняка — ты и я! Чтобы не произошло! Навеки! — слова подогревались пылающим сердцем, глаза горели. Любимая страстно его поцеловала, воспламеняя желание. Он вырвался из объятий и встал на колени:

— Выходи за меня, пока живы!

В этот момент не существовало человека искреннее на Земле, и Мари знала об этом, смеясь сквозь слёзы, и кивая в ответ.

* * *

Амина очнулась на полу, в окно проникал яркий полуденный свет. «Сколько я провалялась?». Дёрнулась, и схватилась за голову, саднившую от удара. Заметила рядом лужицу крови, и тяжело вздохнула. Преодолевая прострелы в ушах, отражавшиеся в затылке острой болью, она добрела до кнопки, и вызвала целителей. Отряд прибыл мгновенно, рану обработали обеззараживающим порошком, и наложили повязку. Они переглядывались, вполне возможно, обсуждая ситуацию телепатически. Девушка вдруг осознала, что дом разнесен в щепки, не осталось ни одного предмета мебели.

Позже, в полном одиночестве, она заварила крепкого чаю, поднесла кружку к губам, и вдохнула аромат терпких листьев. Они росли на её родном острове, и являлись дефицитом среди горячительных напитков. Раньше отец таскал чай коробками, про запас. Теперь же приходилось заказывать наперёд у знакомых. На донышке банки завалялась щепотка, становясь от того особенно желанной. Пар щекотал ноздри, увлажнялось лицо. Чувства утихли, паника отступила. Амина трезво посмотрела на ситуацию, насколько это было возможно. То, что она к двадцати пяти годам внезапно приобрела способность уничтожать предметы, не укладывалось в голове. Ущипнула себя до крови, чтобы отмести подозрения о сновидении. «Иногда они чересчур реальны».

Она связалась с колотилами, и попросила доставить новую мебель. Под ногой хрустнула ручка, отвалившаяся от любимого отцовского кресла. «Вряд ли он обрадуется, когда вернётся». Папа предпочитал старинные предметы, декор ушёл в лета, и колотилам ни за что его не воссоздать. Дабы скоротать ожидание и отбросить терзающие мысли, девушка решила заняться полезным делом, и отправилась в душ.

В мире Магнусов техника встраивалась абсолютно везде, и Амина включила воду голосовым управлением. Тёплые струи массажировали лопатки, проделывая путь по спине, и скрываясь меж ягодиц. Выпятив шею, она старалась не намочить повязку, и вскоре та затекла. Девушка размяла её руками, захватила часть лопатки, и уколола палец обо что-то острое. Маленькая дырочка сочилась кровью, и она поспешила выбраться из кабины, пару раз поскользнувшись. Вытерев зеркало от конденсата, догадалась, что его размер не позволит разглядеть спину как следует. Обнаженная, она устремилась в спальню. У встроенного шкафа по команде убралась створка, открывая зеркальную поверхность в полный рост. Амина сжала кулаки, собираясь с духом, и развернулась. Брови поползли вверх, липкий страх опоясал сознание. Между лопаток торчал острый, состоявший из игл гребень, спускавшийся по позвоночнику до самой поясницы. Чем ниже он спускался, тем меньше становилась концентрация игл. Она ещё раз себя ущипнула. Гораздо сильнее пугало само наличие аномалии, нежели происхождение, об этом девушка не задумывалась.

Раздался протяжный звонок. Накинув балахон, она выбежала прочь, столкнувшись в дверях с колотилами. Испуганный вид девушки не насторожил рабочих, и они начали заносить мебель внутрь. Амина же со всех ног рванула к кораблю. Только один человек в мире мог ей помочь. Аппарат взмыл в небо, и она вспомнила, что Шай находится сейчас рядом с ним, и раздосадовано взвыла: «Моя жизнь чертова ирония!»