Сон с продолжением   ::   Михалков Сергей

Аннотация: Люба любила спать. По вечерам ее не надо было, как других детей, просить и уговаривать: в десять часов вечера она уже была под одеялом. Стоило ей только положить голову на подушку, свернуться калачиком и закрыть глаза, как она проваливалась в сон. И могла спать сколько угодно! Рядом разговаривали, не умолкали радио и телевизор, но Люба не просыпалась. Даже старый будильник «Трезвон» должен был истратить весь свой завод для того, чтобы утром дозвониться до Любы и разбудить ее — такой был глубокий сон.

— Как ты можешь… так спать? — спрашивали у Любы.

— Мне снятся удивительные сны! — отвечала она.

И это была сущая правда.

---------------------------------------------

Сергей Михалков.

Сон с продолжением

Памяти великого сказочника Ганса Христиана Андерсена



Люба любила спать. По вечерам ее не надо было, как других детей, просить и уговаривать: в десять часов вечера она уже была под одеялом. Стоило ей только положить голову на подушку, свернуться калачиком и закрыть глаза, как она проваливалась в сон. И могла спать сколько угодно! Рядом разговаривали, не умолкали радио и телевизор, но Люба не просыпалась. Даже старый будильник «Трезвон» должен был истратить весь свой завод для того, чтобы утром дозвониться до Любы и разбудить ее — такой был глубокий сон.

— Как ты можешь… так спать? — спрашивали у Любы.

— Мне снятся удивительные сны! — отвечала она.

И это была сущая правда.



Один из Любиных снов

Люба вышла на безлюдную городскую площадь, прошла мимо старинной башни с часами и свернула в такой же безлюдный переулок. Она остановилась возле тускло освещенной витрины небольшой лавчонки. Это была мастерская игрушек. За стеклом стояли и лежали, висели на гвоздиках и сидели в разных позах всевозможные куклы: роскошные принцессы с удивленно раскрытыми, немигающими голубыми глазами и ресницами неестественной длины; пастухи и пастушки в нарядных деревенских платьях; изящные танцовщицы в ярких шалях и с тамбуринами в руках; смуглые кавалеры в лакированных шляпах… Люба узнала и Красную Шапочку в окружении лесных гномов. Но больше всего ее внимание привлек солдат — деревянная кукла с крючковатым носом и тяжелой челюстью, занимавшей половину лица. Казалось, куклу за какую-то провинность поставили в угол — самый дальний угол витрины. Покрытая пылью, она выглядела печальной и одинокой.

Дверь в лавку была приоткрыта — и Люба увидела старого мастера игрушек в кожаном фартуке, который, сидя на табуретке, прикреплял к туловищу новой куклы голову, только что выточенную на верстаке. Толстая женщина сметала в совок стружки, пенившиеся у ног мастера.

— Когда ты только уберешь с витрины это страшилище! — услышала Люба голос женщины. — Твой Щелкунчик отпугивает от нас всех покупателей. Стоит на него взглянуть, так и не захочется войти в лавку…

— Не говори глупости, жена! — добродушно и вяло возразил мастер. — Ты же знаешь, что не я его делал. Щелкунчик достался мне по наследству от отца, а тому — от его отца, стало быть, от моего деда. А уж дед выпросил деревянного солдата у одного бродячего комедианта, который, в свою очередь, подобрал Щелкунчика в какой-то дальней стране… И вовсе он не страшилище! Это как на него посмотреть.

— Да что от него проку! — не унималась жена. — Разве лишь то, что он умеет щелкать орехи, когда их кладут ему в рот. Лучше бы ты выставил напоказ балерину! — И она указала на очаровательную куколку в розовой пачке, стоявшую на носках в открытой картонной коробке. — У нас сразу прибавилось бы покупателей! А твой Щелкунчик и даром никому не нужен…

— А ну-ка, Матильда, позови сюда девочку, что стоит на улице, возле нашей витрины! — неожиданно сказал мастер, заметивший Любу.