А раньше - целая жизнь   ::   Макеев В Ф

Возможно, это самолет Каштанкина. Но пока имя летчика не установлено. Машина обследуется.

- Но Виктор Николаевич таранил сторожевой корабль, а не тральщик, ответил я. - Это в свое время очевидцы засвидетельствовали.

- Не исключено, что при плохой видимости участники боя ошиблись и приняли большой тральщик за сторожевик!

- Вряд ли такое могло случиться. Я видел ряд материалов в архиве, беседовал с сослуживцами майора Каштанкина. Факт, многими подтвержденный. Именно в этом районе совершен подвиг - вот это точно.

- Тогда надо ждать, что покажет дальнейшее обследование самолета. Вот и вся моя информация...

Снова я подошел к окну. И мне вспомнились полевой аэродром, авиамеханик по вооружению нашей эскадрильи сержант Тронин, который, поднявшись по стремянке к кабине самолета Ил-2, где я сидел, сказал тогда: "Прочитайте, что о моем командире пишут". В газете было опубликовано сообщение Советского информбюро о подвиге майора Каштанкина. "Советский патриот направил свой самолет на судно и врезался в него. Произошел сильный взрыв. Корабль немедленно пошел ко дну..."

В тот день отважный летчик совершил свой последний боевой вылет, а до него была целая жизнь.

Работа в архиве, беседы с бывшими сослуживцами В. Н. Каштанкина, знакомство с перепиской героя помогли автору полнее представить эту яркую жизнь. Виктор Николаевич Каштанкин был действительно самобытной личностью, верным сыном своей Родины.

1

Дождь кончился, и небо посветлело. Разрядилась туманная пелена. Рождался будто другой день, светлый и радостный. В одной половине неба еще плыли сизые лебеди - облака, в другой уже заулыбалось солнце, и выгнулась радуга, соединив своими концами далекий лес и луг за деревней.

Мальчик лет двенадцати, светловолосый, с округлым румяным лицом и выразительными серыми глазами, стоял у мокрого плетня и глядел на небо. А когда жаркое солнце растопило радугу, он забежал в приземистый одноэтажный домик и через минуту-две вернулся с альбомом и коробкой цветных карандашей в руках. Примостившись на дровах, он уткнулся в альбом, и по белой, гладкой бумаге побежали изогнутые цветные линии.

Из-за спины мальчугана, мешая ему рисовать, стали выглядывать двое ребят, таких же вихрастых, круглолицых. Возгласы их свидетельствовали о том, что рисунок брата - раскинувшееся на вольных приволжских просторах родное село Большие Ключищи и радуга над ним - пришелся ребятишкам по душе.

- А ты смотри как похоже. Молодец Витюха! - воскликнул младший Сергей.

- На что похоже? - отозвался Виктор, на минуту прерывая работу.

- Знамо дело, на радугу, что у нашего села только что была. Как у художника у тебя получается! - похвалил брат.

- Какой я художник! От слова "худо" разве. Вот понравилось - и рисую.

- Не скажи, - вмешался в разговор мальчик постарше, - я бы так не сумел. Будь жив отец, он бы тебя куда-нибудь определил.

- А я, Борька, в художники сам не пойду, - проговорил Витя, снова отрываясь от рисунка, - стану вот летчиком и моряком.

- Мамка говорила, радуга к счастью, - примирительно сказал Сергей.

- Что, и летчиком, и моряком сразу? Так, наверно, не бывает, - заметил Боря. Старший степенно, как говорили в селе взрослые мужики, продолжал: Поговори-ка с мамкой. Отошла после смерти бати. Может, и присоветует что.

Все трое Каштанкиных наперегонки бросились к избе. Да что могла посоветовать мать? Руками всплеснула, ответила ребятам:

- Когда отец кондуктором на железной дороге работал, какой-никакой, а достаток был. Сейчас ты бы, Витенька, больше подсоблял, не до учебы в городе пока. Подрастали бы вы поскорее, ребятки!

Верно, так уж устроена жизнь: сироты взрослеют скорее других детей.