Адольф Констана в творчестве Пушкина   ::   Ахматова Анна

) тогда" [7] (в его одесский период жизни).

Интерес Пушкина к "Адольфу" был столь же длительным, как у его современников.

20 декабря 1829 года, т. е. еще до выхода перевода Вяземского, Баратынский писал Вяземскому: "Для меня чрезвычайно любопытен перевод светского, метафизического тонко-чувственного "Адольфа" на наш необработанный язык". [8] Вяземский, восторженное отношение которого к роману Б. Констана засвидетельствовано его предисловием [9] к сделанному им переводу "Адольфа", посылая свой перевод Е. М. Хитрово, писал ей: "Вы любите этот роман, вы будете довольны тем, что я посвятил его имени для вас дорогому, т. е. имени Пушкина"; [10] а в 1832 году сообщил жене: "Намедни на бале Завадовская сказала мне, что она три раза прочла моего "Адольфа". [11] Приблизительно к тому же времени относится отзыв об "Адольфе" в дневнике Никитенко [12] и перевод "Адольфа", сделанный Полевым. [13] Установленное исследователями влияние "Адольфа" на "Героя нашего времени" свидетельствует о впечатлении, произведенном романом Б. Констана на Лермонтова. [14] Человек другого поколения, И. С. Аксаков, для которого "Адольф" был только старым французским романом, в письме к отцу от 1845 года сообщает об отношении к этому роману А. О. Смирновой: "...я, не говоря, впрочем, об этом ничего А. О., взял у нее прочесть один французский старый роман Benjamin Constant "Adolphe", который она ставит превыше небес". [15]

В личной библиотеке Пушкина хранится экземпляр 3-го издания "Адольфа" (1824) с многими карандашными отметками. [16] Как мне удалось установить, на с. 61 и 104 находятся замечания рукою Пушкина, что позволяет предположить, что и другие отметки сделаны им же.

2



Первое известное нам упоминание Пушкина об "Адольфе" находится в черновом тексте 9-го стиха XXXVIII строфы 1-й главы "Евгения Онегина" ("Как Child Harold угрюмый, томный"), где вместо имени Child Harold Пушкин написал "Как Адольф" (VI, 244). Затем встречается это имя в XXII строфе 7-й главы "Евгения Онегина" (VI, 438): [17] "Адольф" был одним из романов, которые Татьяна прочла в доме Онегина и по отметкам на страницах которого она угадала истинный характер своего героя. Таким образом, Пушкин сам указал на Адольфа как на один из прототипов Онегина.

В до сих пор не опубликованном черновике этой строфы (тетрадь 2371, л. 67) чрезвычайно интересен тот ряд, в который Пушкин включает "Адольфа". Привожу транскрипцию:

Хотя мы знаем что Евгений

Издавна чтенья разлюбил

[С собою] Однако несколько творений

[Лишь] он [С собой] по привычке лишь возил

[Листки в которых отразились] [творцы]

[Коринну Сталь] [два три] [романа]

Весь В. Скотт Адольф Констана

[Мельмот] [Рене] [Адольф] Констана

Весь Скотт да два иль три романа

Рене, еще два три романа

В которых отразился век

И современный человек

Изображен [печально] довольно верно...

Таким образом, выясняется, что по первоначальному замыслу Пушкина "два три романа" XXII строфы "Евгения Онегина" — это "Мельмот" Матюрена, "Ренэ" Шатобриана и "Адольф". [18] При следующей переработке этих стихов Пушкин заменил Сталь Байроном, а "два три романа" не названы.

В "Заметке" о предстоящем выходе перевода "Адольфа", сделанного Вяземским, Пушкин вторично сопоставляет имя Б. Констана с именем Байрона: "Бенж. Констан первый вывел на сцену сей характер, впоследствии обнародованный гением лорда Байрона". [19] Эту мысль Пушкина повторил и Вяземский: "Характер Адольфа верный отпечаток времени своего. Он прототип Чайльд Гарольда и многочисленных его потомков". [20] Сопоставление Адольфа с характерами героев Байрона имело для Пушкина очень важный принципиальный смысл.

Вяземский в посвящении Пушкину сделанного им перевода "Адольфа" писал: "Прими перевод нашего любимого романа" и "Мы так часто говорили с тобою о превосходстве творения сего".