Последняя битва Пономаря (Пономарь - 4)   ::   Ширянов Баян

А когда его забирали на Турецкую, писарь написал Грибоконь... Так и пошло...

- На крытке погоняло было? - Словно соблюдая очередность вопрошающих, поинтересовался Ли.

- Нет, как-то... - Пожал плечами Михаил Львович. - Все Грибоконь, да Грибоконь...

- Сам-то как хочешь, чтоб тебя звали?

Грибоконь на мгновение задумался:

- Доктор, наверное.

Одноглазый опять скривил рот в ухмылке:

- Многовато чести будет...

- В лагере уже есть один Доктор. Из блатных. - Пояснил суетливый.

- Экстрасенс. - Снова покатал на языке это слово одноглазый. - Не верю я в них. Шарлатаны одни. - И, махнув рукой на привставшего Михаила Львовича, уже готового защищать свою честь, продолжил. - Шарлатаны, шаманы... Давай, ты Шаманом будешь? Не против?

- Нет. - Покачал головой Грибоконь.

- Ну, теперь официально... - Прервал Ли суетливого, уже готового задать какой-то новый вопрос. - Меня зовут Ли Геннадий Эргюнович, погоняло - Банзай. Это, - Завхоз кивнул на одноглазого, - Пират. Это - Босой.

Порядки у нас такие...

Речь Банзая катилась, словно колобок. Гладкая, отрепетированная на десятках этапников. Грибоконь слушал завхоза, словно завороженный, стараясь не пропустить ни слова. Но эти слова все равно падали в какой-то колодец, не оставляя даже следов на поверхности разума Михаила Львовича.

- ...тебе, наверняка выпишут аванс на ларь. Пойдешь туда через неделю, затаривайся куревом. Для кишки бери только маргач. А мне чайку не забудь прихватить. Дадут одну пачку. Но ты же не чифиришь?..

- Нет... - Покачал головой новоокрещенный Шаман.

- Ну, теперь, вроде, все. - Банзай пристально посмотрел на Грибоконя. - Будут вопросы - заходи, не стесняйся.

Михаил Львович кивнул и вывалился из каптерки. Эта беседа произвела на него странное тягостное впечатление. Словно его разом окунули в какую-то грязь, от которой уже не отмыться.

Сидя на табуретке рядом со своей шконкой, Шаман попытался проанализировать энергетику разговора с завхозом, и запоздало понял, что его пытались завербовать. Банзай, как видно, обладал способностями к спонтанному, но поверхностному гипнозу, которыми пользовался в полной мере. Не помогла даже пассивная защита Михаила Львовича, который даже не предполагал, что может столкнуться с чем-то подобным.

Судя по поведению завхоза, в зоне была ещё какая-то одна, или даже две, группировки, которые так же нуждались в притоке свежих сил.

- Эй, этапник...

Михаил Львович поднял голову. Перед ним стоял молодой парень. Судя по слишком гладким щекам, очень молодой. Одет парень был в черный костюм, простроченный, наподобие джинсового, толстыми желтыми нитками.

- Чего?

- Репей тебя кличет.

- Кто это?

- Иди, иди. Там узнаешь...

Грибоконь сразу понял, что перед ним представитель второй силы. Судя по тому, что он наслушался на тюремных нарах, теперь его персоной заинтересовались блатные. Ничего хорошего от этого ожидать не приходилось, но Михаил Львович, вздохнув, направился за молодым зеком.

Тот привел его в угол жилой секции, где в закутке, отгороженном висящими на веревках простынями, сидел другой зек. Этот обладал гладковыбритым черепом, тяжелым взглядом исподлобья и мощным, почти квадратным торсом, на котором едва сходилась ослепительно белая рубашка с закатанными рукавами. Жилистые предплечья этого человека сплошь покрывали татуировки. Они наползали одна на другую и получалась совершенно сюрреалистическая композиция, на которой из храма со множеством луковок выходил скелет в милицейской фуражке, а надпись "Бог не фраер" соседствовала с кинжалом, картами и шприцом, и все это было обмотано колючей проволокой.

- Ты что ль Грибоконь? - Спросил татуированный.

- Я. - Кивнул Михаил Львович.