Дом Грома   ::   Кунц Дин Рэй

Она не смогла восстановить в памяти ничего, кроме своего имени с фамилией и возраста. Она старательно обшаривала все закоулки памяти, но была не в силах припомнить, где жила прежде. Где и кем работала? Была ли замужем? Были ли у нее дети? В какую школу она ходила в детстве? Какие блюда больше всего любила? Какую музыку? Ответа не было ни на один из вопросов, независимо от того, были ли они жизненно важными или пустяковыми.

Амнезия. Повреждение головного мозга.

Страх заставил ее сердце биться чаще. Затем, в какой-то момент, она с облегчением вспомнила, что этим летом она поехала во время своего отпуска в Орегон. Откуда она уехала и куда должна была вернуться — это было покрыто мраком, но, по крайней мере, она теперь знала, где находится. Где-то в штате Орегон. Последнее, что высветилось в ее памяти, оказалось великолепной горной дорогой. Почему-то именно этот пейзаж вернулся к ней во всех, даже самых мельчайших деталях. Она мчалась в машине по шоссе, по сторонам которого росли сосны, где-то совсем рядом плескалось море, она слушала радио и наслаждалась прекрасным безоблачным утром. В какой-то момент она миновала сонную деревушку с домами из камня и дерева, затем обогнала пару медленно ползших по шоссе грузовиков, затем ехала по дороге в полном одиночестве, затем... затем...

Пустота, провал в памяти. Затем она очнулась в смятении, с глазами, совершенно отвыкшими от дневного света, в этой больнице.

— Так, так. Ну, наконец-то.

Сюзанна повернула голову, пытаясь увидеть, кто говорит с ней. В глазах от боли опять все поплыло, молния снова пронзила череп.

— Как себя чувствуете? Пока вид действительно бледный, но чего же вы хотите? После того, что с вами стряслось, это совсем не удивительно. По-другому и быть не может, это совершенно естественно.

Голос, как оказалось, принадлежал медсестре, которая подошла к кровати со стороны двери. Сестра была пышной, но не чрезмерно, женщиной в возрасте, с начинающими седеть волосами, с теплым взглядом карих глаз и с широкой улыбкой на лице. Она носила очки в светлой оправе, в настоящий момент они, закрепленные на цепочке, покоились поверх халата, облегающего ее пышные формы.

Сюзанна попыталась что-то сказать в ответ. Но язык не слушался ее.

Даже слабое усилие, необходимое для артикуляции, вызывало у нее головокружение, она едва не потеряла сознание. Она еще больше испугалась сама за себя.

Медсестра подошла поближе к кровати и ободряюще улыбнулась.

— Я же говорила, милая моя, что ты обязательно выкарабкаешься. Я просто была уверена в этом. Не все, кстати, здесь разделяли эту уверенность. Но я-то знала, что ты будешь молодчиной. — Сестра нажала одну из кнопок на табло, укрепленном рядом с кроватью.

Сюзанна снова попробовала ответить, и на этот раз ей удалось издать слабый звук, больше, правда, похожий на кашель. Она вдруг представила себе, что вполне могла навсегда лишиться дара речи. Неужели ей придется всю оставшуюся жизнь не произносить ничего, кроме этих ужасных, похожих на крик животного звуков! Ведь, насколько ей помнится, повреждение головного мозга иногда приводит к потере речи. Не случилось ли это и с ней?

Голова гудела, сосуды сжимал страшный спазм. Ее раскручивала какая-то гигантская карусель, раскручивала все быстрее и быстрее, и она молила, чтобы кто-нибудь прекратил это вызывающее дурноту движение.

Медсестра, должно быть, заметила отчаяние в глазах Сюзанны и ласково заговорила:

— Ну же, ну же, успокойся, детка. Все будет хорошо. — Она проверила капельницу, затем приподняла запястье правой руки у больной и стала считать пульс.

«Боже мой! — думала Сюзанна. — Я не могу разговаривать. Возможно, ходить я тоже не смогу».

Она попыталась пошевелить ногой под одеялом.