Ричард Длинные Руки - барон   ::   Орловский Гай Юлий

Брат Кадфаэль опустил голову и молча молился, сэр Смит смотрел на меня с мрачной злостью, ну зачем так унижаться. Я медленно пустил коня через площадь, дальше узкая улица, но на въезде я крикнул громко:

— Да будет проклят город, где у жителей нет христианской жалости… Да покарает вас Господь!.. И еще обещаю всем.., я вернусь. Я вернусь однажды, и это будет страшный день.

Брат Кадфаэль и сэр Смит молча ехали следом, мы миновали с десяток домов, оставалось еще два, а там дальше зеленый простор, как вдруг шторки одного окна раздвинулись, кто-то быстро протянул огромную краюху хлеба и глиняный кувшин. Я принял, занавески так же бесшумно задвинулись, а следом захлопнулось и окно.

Я держал хлеб и кувшин перед собой, в надежде, что кривизна улочки не позволит едущим за нами всадникам Хайбиндера увидеть нарушение королевского приказа.

Когда за городом послали усталых коней в галоп и оторвались ненадолго от преследователей, я ухитрился спрятать хлеб и вино. Мул брата Кадфаэля хрипел и мотал головой, я перевел Зайчика на шаг, спросил Кадфаэля:

— Вот теперь вопрос, а как поступил бы Господь, если бы на весь город отыскался только один праведник?

Он перекрестился, ответил скорбно:

— Ты знаешь ответ, брат-паладин. Господь испепелил оба города, хотя праведником был сам Лот.

— Знаю, — ответил я, — но Господь даровал нам право самим решать, кто прав, кто виноват. И самим отмерять наказание.

Он снова перекрестился, лицо бледное, глаза ввалились

— Тяжкую ношу взвалил на плечи сынов своих Господь.

— Да уж, — согласился я. — Куда легче, чтобы кто-то за нас решал… Как называется этот город?

— Вифли.

— Вифли, — повторил я. — Почти как Вифлеем. Запомню.

Сэр Смит прервал наши непонятные рассуждения:

— Вон там ручей, надо напоить животных!

Мы слезли с коней, рыцари Хайбиндера приближались медленно и с самым угрожающим видом. Сэр Смит.; встал так, чтобы первый удар в случае чего принять на себя, я ведь сеньор, а это значит, он обязан защищать меня всеми силами. Брат Кадфаэль бормотал молитвы, я спросил язвительно:

— А слабо тебе взять и отшвырнуть их хотя бы на полмили?

Кадфаэль взглянул с укором:

— Брат паладин, как можно?

— Но ты же воды целой реки остановил!

— То вода, — сказал он, — а то люди. Они ведь тоже христиане!.. И вообще… нельзя святость обращать в оружие. Это же ввергнуть свою душу в бездну ада. Лучше умереть, чем запятнать…

— …честь, — договорил я. — Эх вы, рыцари! Оба.

Всадники приблизились. Во главе в самом деле сыновья короля и братья, по бокам, судя по эмблемам на щитах, герцог Чезвиг и герцог Тараскон, за ними такие же злые и в то же время торжествующие лица. Похоже, в дороге все больше слетает лоск, сейчас за нами идут по следу лишь разгоряченные близостью крови охотники, которых уже ничто не остановит.

Чезвиг, средний сын короля, сказал надменно

— Вам отказано в нашем гостеприимстве, забыли? Я ответил вежливо:

— Мы не просим ни воды, ни хлеба. Не просим ночлега. Что еще?

— Вам отказано и в отдыхе, — сказал он громко, за его спиной я видел злобные ухмылки. — Во всяком случае, на земле королевства Эбберт.

Я спросил негромко:

— Но коней хоть напоить можем?

Он поколебался, но сзади крикнули, что коням в гостеприимстве не отказано, мы можем коней вообще оставить, чтобы не мучить бедных животных, а сами Ц убираться с их земли пешими, и Чезвиг сказал нехотя:

— Вы можете напоить коней, но после этого убирайтесь немедленно! Иначе вас погоним плетьми.

В довершение угрозы он вытащил плеть и поиграл ею в воздухе. Сэр Смит ярился и хватался за рукоять меча,,

я сам чувствовал, как бешенство раздирает меня надвое, но заставил себя ответить смиренно:

— Мы сейчас уедем. И пусть нас рассудит Господь. Напоив коней, мы снова взобрались на измученных животных.