Скважина -9   ::   Резаев Дмитрий

Аннотация: Беги! Беги что есть мочи!

Не думай, что если ты не лезешь в дела корпораций, то им нет до тебя дела. Энергия – это власть. Ее требуется все больше, источников не хватает, битва за них все яростней. Горе тому, кто попал в жернова монополий. Хочется взбунтоваться, что-то изменить, сломать, но сил нет. По твоему следу идут Охотники, каждый коп на тысячи миль вокруг получил твое фото. Миг – и к тебе тянутся жадные руки, техник разматывает кабель, палач включает рубильник. Им нужен не ты, а Девятая Скважина. А лучше, конечно, Девяносто Девятая. Готов ли ты бросить им вызов? Или, может, тебе лучше отдохнуть? Расслабиться, «поторчать» в дискотеке, поваляться на пляже?

Выбирай сам. Но только потом не жалуйся…

---------------------------------------------

Дмитрий РЕЗАЕВ

СКВАЖИНА №9

Мир – соковыжималка.

А мы в ней – фрукты.



Вольный перевод Шекспира

– Ты хоть помнишь, кто ты, и что-нибудь вообще? – спросил Билл.

– Конечно. Конечно, помню. Все в порядке.

– Кто твои папа и мама?

– Герберт и Вера. Герберт и Вера Смит.



Стивен Кинг «Темная башня»

А на девятый день бродяга умер. Такие дела. Последними его словами были:

– Разве это плохо? Бывает куда как хуже…



Курт Воннегут «Бойня № 5 или Крестовый поход детей»

ГЛАВА 1

Медики давно изучили этот феномен и назвали его синдромом хронической усталости.



Все было непонятным с самого начала. Многое осталось непонятным до самого конца. Если окончательная разгадка и существует, то уж точно не в этой жизни. Что разбудило его в то утро? Странная мысль или…

Утробный, дребезжащий звук проникал даже сквозь звуконепроницаемые стеклопакеты. Звук заставлял вибрировать воздушное пространство в радиусе двух километров. Иногда он прерывался, чтобы наполнить воздух тревожным ожиданием его возобновления. Люди в желтых жилетах суетились возле истекающей маслом машины, которая вгрызалась в дорожное покрытие. Их лица хранили отсутствующее выражение. Они знали, что причиняют массу неприятностей всем жильцам окрестных домов, и как бы пытались оградиться за маской непроницаемости от неминуемых упреков.

Сколько он себя помнил, он всегда жил один. Отец канул в небытие, когда ему исполнилось пять. Проволока черной с седыми клочками бороды царапает щеку, дыхание, словно таежный воздух. Смейщиеся серо-коричневые глаза. Вот и все, что осталось. Мать вставала перед ним ослепительно красивой, в ситцевом платье с какими-то легкомысленными желтыми цветочками. Она исчезла, когда ему исполнилось семь. Просто исчезла, и все. Она вышла в соседнюю комнату (гостиную, кухню?) и не вернулась. Он даже не испугался. «Мама пошла в магазин», – подумал он тогда и заснул. А утром за ним приехали. С тех пор он жил один. От родителей не осталось даже фотографий. Он не смог бы найти и тот дом, в котором они жили. Единственное, что он помнил, – две уродливые фигурки странно-страшных существ над большим, торжественным, парадным входом. Они постоянно притягивали его взгляд. Он не боялся, но каждый раз, когда обращал на них внимание, почему-то волновался. Два каменных уродца. Только и всего. Он тщательно хранил все воспоминания о матери, об отце и о… них. Это не составляло труда, поскольку воспоминаний было немного.

Грохот то усиливался, то стихал, но по-прежнему не оставлял никаких шансов на то, что когда-нибудь прекратится.

Бесшумных строительных работ не бывает.

Люди в желтых жилетах прекратили суетиться и уселись на бордюр перекурить. Машина сама знала что делать.

Одиночество не угнетало его. Он был совершенно один в муниципальном приюте. Тусклые лица, серые передники воспитательниц, серая каша, серые влажные простыни. Он был совершенно один в школе для особо одаренных детей.