Случай в аэропорту   ::   Бенилов Евгений

"

Когда я проснулся, светать еще не начинало; казалось, я проспал не больше часа. В спальне царила безжизненная тишина... Где Вика?... На мгновение меня захлестнула тревога, но тут же схлынула: ничего ценного в доме не было. То есть ничего, кроме кровати... а кровать - вот она, подо мной. Стоит на месте.

Поеживаясь, я надел сырой купальный халат и вышел в коридор. С первого этажа сочилось неясное бормотание, смешанное с дрожащим светом явно не электрического происхождения. Спустившись на цыпочках по лестнице, я осторожно заглянул в кухню: абсолютно голая Вика сидела на стуле спиной к двери. На столе горела свеча и лежали листки бумаги, испещренные извилистыми строчками. В руке девица держала карандаш и, дирижируя себе, декламировала:

Комсорг Рабинович на полную смотрит луну,

Луна освещает поля, города и сады,

Сады источают злокозненную тишину,

Щемящую сердце комсорга в преддверьи беды.

Но вдруг раздаются глухие удары часов

На башне старинной, царящей высоко в горах.

И души умерших солдат из прошедших веков,

Как птицы ночные, стенают на буйных ветрах.

Комсорг Рабинович дрожит, он не может идти,

Он чует в себе первобытную, древнюю жуть.

И зубы его заострились, как волчьи клыки,

И шерстью покрылись конечности, попа и грудь...

- "Идти" - "клыки" рифма сомнительная.

Не знаю, зачем я это сказал - я не специалист в поэзии. Более того, викин стих был настолько бредовым по содержанию, что недостатки его формы значения не имели.

Секунды три девица сидела неподвижно, потом обернулась и... изо всех сил метнула в меня карандаш. Я пригнулся, карандаш просвистал над моей головой и ударился в стену - с такой силой, что отбил кусочек штукатурки. Все это я разглядел, машинально оглянувшись, а когда вернул голову в первоначальное положение, то увидел захлопывающуюся дверь. Ба-бах-х!!!... Грохот прокатился до чердака, посылая волны вибрации в самые отдаленные закоулки.

Наступила тишина. Нащупав выключатель, я зажег свет. С потолка медленно осыпалась известка.

Немного выждав, я толкнул кухонную дверь - та не поддалась. Я нажал сильнее, но с тем же результатом... очевидно, Вика держала ее с той стороны. Я человек мягкий, но тут терпению моему пришел конец: ведь я находился у себя дома и всего-то хотел попасть к себе в кухню!... Я толкнул дверь изо всех сил. Послышался вскрик, затем что-то типа шлепка (как я потом понял, от соприкосновения голого викиного зада с кафельным полом), и дверь распахнулась.

Когда я шагнул в кухню, Вика была уже на ногах - и сразу же бросилась на меня, как дикая кошка... мне даже послышалось шипение. Я перехватил правую руку девицы и попытался завести ей за спину, но тут последовал хук левой - пришлось схватить и другую руку тоже. Некоторое время мы кружили по кухне, будто танцуя вальс (Вика оказалась на удивление сильной - я ее еле сдерживал), потом запутались в стуле и остановились. Викины глаза метали молнии, небольшие груди с острыми сосками мелко дрожали.

- А если я пну тебя по половому органу? - она попыталась подобраться поближе. - Вдарю по доморощенному мужскому хую, да. По половому просто члену твоему, я извиняюсь...

Скажу честно: я струхнул. Не то, чтобы убоялся получить по мужскому хую (между нами, как-никак, находился стул) - скорее, меня устрашили исходившие от Вики волны ярости... оттолкнув oбезумевшую девицу, я спрятался за стол.

Та не погналась за мной, а, опершись на столешницу, подалась вперед. Ее лицо было в полуметре от моего - казалось, она вот-вот прыгнет и укусит меня за нос.

- Вика, - как можно тверже сказал я, - что с тобой? Неужели я не имею права войти в кухню? Ведь я у себя дома...

Черные глаза девицы полыхали, как угли.

- 'У себя дома'... - передразнила она. - Все вы такие, да!...

самцы-собственники!

- Что ты городишь?! - возмутился я. - Я уступил тебе свою постель!...