Талисман   ::   Хлебников Александр

А такой аппаратуры в пушкинскую эпоху, естественно, не было.

- Молодец! - воскликнула Кира. - Будете еще, Ардальон Иванович, спорить?

Теперь уже все за столом с любопытством ждали, что же он ответит.

- Нонсенс, - проворчал он. - Вы, молодые люди, забыли об одном явлении: о воздействии звуковой волны на среду, в которой она проходит... Скажите, Кира, какой принцип положен в основу современной звукозаписи?

- Принцип преобразования энергии звука в другие виды энергии для приведения в действие пишущего элемента. Он-то, этот элемент, и оставляет след звукового колебания на каком-либо звуконосителе.

- Превосходно, - одобрительно кивнул Гарин. - Добавлю лишь, что пишущий элемент - резец, световой луч или магнитное поле. А теперь, голубчики, вернемся к тому, с чего начали - воздействию звуковой волны на газообразную среду. Как вам хорошо известно, в мире все взаимосвязано. Никакой процесс в нем не протекает бесследно. Так почему мы не можем представить, что звуковое давление фиксируется твердой средой, скажем - на электронном уровне? И, сделав такое допущение, разве нельзя сделать и другое, что голос любого выдающегося человека можно воспроизвести, если только сохранились принадлежавшие ему некоторые предметы обихода? Так что, дорогие мои, голос Пушкина восстановим!

Последние слова Гарин произнес с такой силой и убежденностью, что мы переглянулись, не зная, как и отнестись к столь необычному заявлению.

- Почему для воспроизведения голоса годятся только некоторые предметы? - прервал недоуменное молчание Дроков.

- Видите ли, для самопроизвольной записи звуковой волны - а именно это мы и должны иметь в виду - подходят лишь драгоценные камни в ювелирных изделиях. Именно они способны сохранять длительное время неизменной пространную структуру внешнего слоя. Ведь он-то и хранит в себе след звуковой волны.

- Ардальон Иванович, вы говорите так уверенно, будто все это уже доказали экспериментально, - укоризненно заметила Кира. - Скажите, что пошутили. Право же, кое-кто поверил в возможность услышать голоса наших предков.

- Конечно, я пошутил, - помедлив, заверил Гарин. - Впрочем, сказка ложь, да в ней - намек, добрым молодцам урок...

Гости мои вновь зашумели, а я, вместо того чтобы, как подобает хозяину, занимать общество, задумался. Что, если гипотеза, предложенная Гариным, верна? Тогда была ли у Пушкина какая-либо вещь из драгоценного камня, которая могла бы стать хранителем его голоса? И тут я вспомнил о знаменитом перстне-талисмане. С ним поэт не расставался свыше десятилетия.

"Найти бы этот перстень, - подумал я. - Какую ценнейшую информацию содержит он - голос поэта за целое десятилетие!"

- О чем вы размечтались? - вернула меня Кира на землю.

И когда я упомянул ей о перстне, спросила:

- Пожалуйста, расскажите о нем поподробнее.

Вдохновленный вниманием красивой девушки, я начал:

- В августе тысяча восемьсот двадцать четвертого года, после южной ссылки, Пушкин вернулся в Михайловское. Осень была дождливая, холодная, и вечерами, глядя в окно на грязь, лужи, жалкие кусты, гнувшиеся под ветром, поэт тосковал.

Воображением поэт уносился в Одессу, где "воздух напоен вечерней теплотой", где "море движется роскошной пеленой под голубыми небесами". Мысленно он опять был с любимой - княгиней Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой.

Это была замечательная женщина. Образованная, умная, тонко понимающая поэзию, живопись, музыку... Не правда ли - редкое сочетание?

Надо ли объяснять, как дорожил поэт прощальным подарком Воронцовой золотым перстнем с драгоценным камнем. Его Елизавета Ксаверьевна вручила Пушкину перед самым отъездом поэта из Одессы в конце июля 1824 года.