Будь моей   ::   Линдсей Джоанна

Аннотация: Своенравная русская аристократка волею самодура отца обручена с загадочным иностранцем, пользующимся дурной славой эгоиста и отчаянного ловеласа. И жених, и невеста в ужасе от предстоящей свадьбы и намерены любой ценой разорвать помолвку. Однако, как известно, от ненависти до любви — один шаг, а пути страсти неисповедимы…

---------------------------------------------

Джоанна Линдсей

Будь моей

Глава 1

Российская империя,

Малороссия, 1836 год

Заложив руки за спину, Константин Русинов стоял у окна и с неудовольствием смотрел на приближающееся облако пыли. Фасадом дом выходил на дорогу, огибающую усадьбу и уходящую на восток, к Днепру. В ясный день со второго этажа хорошо просматривалась река, а отсюда, из гостиной, можно было наблюдать за дорогой, ведущей на запад, и именно оттуда надвигалось, клубясь, облако пыли.

Даже если бы Русинов не знал, что сегодня проходят скачки, об этом можно было легко догадаться по людям, толпящимся вдоль обочин неподалеку от особняка: их поведение было верным признаком приближающегося праздника. Его казаки любили добрые скачки не меньше, чем славную сечу, и эти сильные, смелые люди были безгранично преданы барону и его семье.

Русинов привык считать их своими, ибо казаки давно и прочно были связаны с его семьей, но при этом не мог сказать, что они — его собственность. Слово «казак» означает «вольный воин», и русиновские казаки были именно вольными воинами, но с тех пор, как прапрадед Константина разрешил им селиться на своей земле и в мире и в покое растить детей, они охотно работали на Русиновых в качестве слуг, конюхов, а в основном — телохранителей.

Казачье поселение, основанное много лет назад, давно уже превратилось в процветающий городок, расположенный менее чем в полуверсте от поместья, а семейство Разиных, долгое время поставляющее городу начальников всех мастей, было едва ли не богаче русиновского. Население городка на три четверти состояло из многочисленных отпрысков различных ответвлений этой фамилии.

Заручившись их помощью, Константин разводил лошадей, которых поставлял царской армии, а чистокровных породистых скакунов продавал аристократам, способным выдержать такие траты. Рынки Киева и прилежащих сел были завалены сахарной свеклой с его полей, а его пшеница высоко ценилась по всему побережью Черного моря. Константин потихоньку богател, и, после того как десять лет назад умерла его жена, он, по примеру большинства русских дворян, окончательно обосновался в своем имении. Московским домом Русинова и особняком в Санкт-Петербурге теперь владела его сестра.

— Тебе это не понравится, дорогой.

Анна Верейская стояла у соседнего окна и смотрела туда же, куда и он. Она принадлежала к тому редкому типу женщин, которые, кажется, никогда не стареют. Ее каштановые волосы, всегда тщательно причесанные, карие глаза и тонкие черты лица производили впечатление нетленной красоты, и никому бы и в голову не пришло, что ей уже тридцать пять.

Ее тон насторожил Константина. Наклонившись вперед, он оперся на раму и внимательно вгляделся в приближающихся лошадей.

Это случалось уже не в первый раз и, судя по всему, не в последний, и в глубине души барон знал, что увидит. Но внутри пыльного облака, уже почти достигшего дома, он разглядел лишь неясные очертания шести измученных лошадей, теснивших друг друга на узкой дороге. Мелькали меховые шапки, развевались длинные одежды, точеные лошадиные ноги вытягивались в последнем порыве к уже недалекому финишу — на окраине ближайшего села. Большая белая овчарка бежала по обочине, еще больше возбуждая коней своим лаем.

— Алин будет первой, — удовлетворенно сказала Анна.