Маска любви   ::   Картленд Барбара

— Она как детская игрушка, — пренебрежительно сказала Катерина, — а ее люди — дети. Они целыми днями играют, и никто не говорит серьезно.

— А зачем вам быть серьезной в вашем возрасте?

— Понимаете, я интересуюсь вопросами, до которых венецианцам явно нет никакого дела.

Девушка глубоко вздохнула и, поставив локти на стол, опустила подбородок на руки, так что герцог заметил длинные, тонкие аристократические пальцы.

— Когда я жила в Англии, — тихо сказала она, — люди, приходившие в наш дом, говорили о политике, о книгах и спектаклях, о научных открытиях и изобретениях. Это было так интересно! Но здесь все говорят только о любви.

В юном голосе послышалось презрение, немало позабавившее герцога.

— Когда вы станете постарше, — сказал он, — вы несомненно найдете любовь такой же интересной и захватывающей, какой ее находят большинство представительниц вашего пола.

Герцог говорил слегка насмешливо, и это заставило Катерину посмотреть на него.

— А любовь может быть захватывающей?

— Если ты действительно влюблен.

В тоне герцога прозвучала циничная нотка, которую девушка не могла не заметить.

— Вы не ответили на мой… вопрос, — медленно проговорила она.

— О нарциссах? — спросил герцог. — Когда я уезжал, они цвели вокруг моего дома в деревне словно золотой ковер, и их маленькие желтые трубы были видны по всему Лондону: в саду Беркли-сквер, в Сент-Джеймс-парке и в огромных корзинах торговцев на улицах.

— Так я и думала! — заметно волнуясь, воскликнула Катерина. — А потом расцветет сирень — лиловая и белая, и колокольчики под миндальными деревьями будут ронять свои цветы на зеленые лужайки.

Она легко вздохнула.

— Увижу ли я когда-нибудь снова зеленые лужайки?

— Немногие, — заметил герцог, — променяли бы эти каналы, эту площадь, эту голубую лагуну и солнце Венеции на туманы, дождь и холод Лондона.

— Я бы променяла! — быстро заявила Катерина.

— Вы надолго приехали в Венецию? — поинтересовался герцог.

— Навсегда! — прозвучал трагический ответ.

— Со временем вам понравится этот город, — пророчески изрек герцог. — Смена обстановки всегда тяжела. Но уже через год вы будете наслаждаться карнавалами и смеяться над их легкомыслием, не говоря уж о бурных приключениях, которые всегда занимают большую часть праздника.

Говоря это, герцог не мог не удивляться, как столь юная особа оказалась без дуэньи, насколько он знал, для молоденьких девушек дуэньи обязательны даже во время карнавала.

Замужние женщины наслаждались свободой, которую не встретишь, пожалуй, нигде в Европе. Скрытые домино и масками, они ходили куда угодно и говорили с кем угодно, оставаясь неузнанными.

Сплетни всегда были полны самых скандальных приключений, которые произошли в кафе, на лагуне и даже в церквах.

Мужчины в маскарадных костюмах входили в женские монастыри когда хотели. Все барьеры были сняты. Не было ни богатых, ни бедных, ни полиции, ни факкини [1] . Не было больше ни законов, ни законодателей.

Существовал только Его Величество Маска, и кто бы стал бунтовать против столь волнующего, столь неотразимого соблазна? Фактически, как сказал один известный венецианец: «Весь мир очарован венецианским карнавалом».

— Вы долго пробудете здесь? — спросила Катерина герцога.

— Нет, недолго.

— Значит, сами вы не наслаждаетесь!

— Это совершенно неоправданное предположение с вашей стороны, — холодно возразил герцог. — Я нахожу Венецию очень интересной, но, возможно, я, как и вы, не расположен сейчас к такому легкомыслию.

— Вы вернетесь в Англию, — проговорила Катерина, — друзья обрадуются вам, и вы снова будете обсуждать с ними столько важных тем.