Бесхвостые поросята   ::   Сименон Жорж

Турнир уже закончился?...

- С полчаса назад, мадам...

- И все уже ушли?... Кто у аппарата?

- Главный электрик... Здесь еще довольно много народу...

- Не могли бы вы узнать, там ли еще месье Блан, да-да, Блан... Журналист... Он должен быть среди организаторов... Это очень важно... Умоляю вас сделать все, чтобы разыскать его... Алло!... Да-да, пусть подойдет к телефону...

Потом, по внезапно наступившей тишине, сидя с прижатой к уху трубкой, она вдруг устыдилась того, что поддалась панике и побеспокоила Марселя. Что она ему скажет?

Возможно, он уже поднимается по лестнице, пока она сидит тут, у телефона На лестнице как раз слышались шаги. Нет, замерли на четвертом. Если он сразу же взял такси... Марсель не любил торчать на автобусных остановках и не переносил метро... При каждом удобном случае хватал такси...

- Алло?... Что-что?... Его нет? Точно? А вы не знаете?... Но там уже повесили трубку. Снова пустота. И розовый поросенок на столе, бесхвостый поросенок.

- Послушай, Марсель, ты должен мне объяснить...

Но Марселя не было. Она была одна, и ей вдруг стало так жутко от этого одиночества, что она подошла к балконной двери и распахнула ее.

На дворе была ночь, серовато-голубоватая ночь с четко вычерченными мокрыми крышами и печными трубами, с глубокими траншеями улиц с пикетами уличных фонарей, а там, чуть подальше - сверкающий поток бульваров Монмартра, с площадью Бланш, площадью Пигаль, с Мулен-Ружем и сотнями ночных баров, искрящихся фосфоресцирующим туманом.

По улице Коленкур то и дело поднимались такси, замедляя ход из-за подъема. И каждый раз она ждала, что машина остановится у их дома, из нее выйдет Марсель, она увидит, как он небрежно оборачивается к шоферу, потом вскидывает голову к их окнам. Подъезжали и автобусы, останавливались как раз напротив их дома, из них выходили два-три человека и быстро удалялись, на ходу поднимая воротники пальто

- Это невозможно, Марсель... - вполголоса шептала она.

Вдруг почувствовала, что не может больше оставаться в домашнем халате. Бросилась в спальню, наугад схватила шерстяное платье. Платье, застегивающееся на спине. Которое так любил застегивать Марсель, беспрестанно чмокая ее при этом в затылок.

Чего она боялась? Фарфоровый поросенок мог находиться в кармане пальто уже много дней или даже недель. Когда Марсель надевал его последний раз? У него было всего два пальто. Она должна была вспомнить. Она любила его. Как часто украдкой любовалась она им, его стройной фигурой, подмечая столь любимые ею жесты, хотя бы этот характерный жест, которым он тушил сигарету.

Еще сегодня в полдень они вместе завтракали, не во франко-итальянском ресторане, куда ходили по вечерам, а в одном из ближайших ресторанов на бульварах, у мамаши Катрин. Но она никак не могла вспомнить, когда в последний раз он надевал пальто из верблюжьей шерсти!

Во всяком случае, менее недели назад, потому что на прошлой неделе она сдавала его в чистку.

А она-то считала, что знает каждый его шаг, каждый жест! Он рассказывал ей все, даже анекдоты, услышанные за день в редакции. Без конца звонил ей. Они встречались в городе. Если у него выпадала свободная минута, он тут же мчался к ней в магазин, чтобы лишний раз повидаться с ней.

По-прежнему сильно возбужденная, вернулась на балкон и вдруг опять побледнела

- Ты ведь никогда не бывала на зимних курортах, киска? Была, один раз, в качестве продавщицы, когда сестры Коро открывали в Межер сезонный филиал.

- А хочется? Тебе ведь дадут пару недель отпуска? Достаточно мне провернуть одно дельце, и мы с тобой...