Золотая заря любви   ::   Хампсон Энн

— На Кипре строят много новых дорог, — задумчиво произнес Микис. — Так что работы всем хватит.

Геро побледнела. Взгляды посетителей кофейни обратились к ней, как бы оценивая ее: тонкие руки с пушком золотистых волос, худенькое личико, высокий лоб, большие серые глаза, в которых застыла безнадежность. Девушка была болезненно худа, ее золотистые волосы выглядели тусклыми и безжизненными.

— Я не понимаю, как женщины справляются с такой тяжелой работой, — вступил в разговор молодой атташе немецкого посольства. — Мне раньше никогда не приходилось видеть, чтобы женщины ворочали киркой и лопатой. Но они такие изможденные… Горячий асфальт и слепящее солнце… — Он сочувственно покачал головой. — Строить дороги — не женское дело.

— А сколько они получают? — поинтересовалась англичанка.

— Три шиллинга в час.

— На такие деньги муж не особенно разгуляется, — заметил Янис.

— Он выручит еще за свои лимоны и маслины.

— Налить вам еще, господин Дамиан? — Микис взял с полки бутылку, но грек покачал головой.

— А что вы думаете по этому поводу? — обратилась к нему англичанка. — В Греции, наверное, то же самое? — Она потянулась к блюдцу с орехами, которое Микис поставил на стойку. — Как такая тяжелая работа сказывается на женщинах?

Незнакомец взглянул на назойливую даму с явным неудовольствием.

— Мне трудно судить: мне не приходилось бывать на их месте. Микис, сколько с меня?

— Ничего, это за мой счет.

— Спасибо. — Дамиан встал и снова взглянул на Геро.

— Как твоя фамилия? — спросил он.

— Кавендиш.

— Греческое имя и английская фамилия. Как ты оказалась здесь?

Девушка смущенно потупилась.

— Мои родители погибли, а других родственников у меня не было… То есть был только один — мой двоюродный дед. Он и согласился взять меня к себе…

— Старик умер вскоре после приезда Геро, — вмешался Микис. — А потом ее опекуном стал его сын, еще довольно молодой мужчина, и великодушно взял девочку в свою семью. Он добрый человек.

Дамиан перевел взгляд на Микиса.

— Добрый, говоришь?

— У него у самого три дочери, — объяснил Микис. — Все считают, что он был очень добр к Геро.

— Геро… возлюбленная Леандра [1] … — задумчиво произнес Дамиан, глядя на девушку. — И на следующей неделе ты выходишь замуж?

Геро не могла вымолвить ни слова. На ее лице опять появилось затравленное выражение. Девушка только прижала дрожащую руку к груди и тяжело вздохнула.

— Она будет счастлива, вот увидите, — заметил Янис. — Родит одного или двух детишек и будет счастлива, как все.

— Ты ведь будешь жить с родителями Такиса, верно, Геро? — Микис налил себе стакан холодного вина. — Им повезло. Ты будешь заботиться о них, когда они станут совсем беспомощными.

Дети и работа в поле, уход за стариками и тяжелый труд на строительстве дороги… Да еще Такиc… Геро стиснула кулаки, готовая расплакаться от отчаянья. Родители Такиса жили в лачуге вместе с цыплятами и козами, а их главным богатством был осел. И хотя такой уклад жизни ничем не отличался от того, к которому Геро привыкла в доме опекуна, все же девушка надеялась, что замужество поможет ей вырваться из нищеты. Она не предполагала, что ее выдадут за кипрского крестьянина.

— Какой ужасный шум! — пожаловалась англичанка на громкие звуки, доносившиеся с улицы. — Почему у вас такой шумный народ, Микис?

Хозяин кофейни только пожал плечами. Он всегда был вежлив со своими клиентами, но Геро часто задавалась вопросом, как он на самом деле относится к этим людям, — ведь некоторые иностранцы относились к нему с явным пренебрежением и делали непростительно грубые замечания о местных обычаях.

— Это обычное веселье перед свадьбой, — объяснил Янис. — Так у нас издавна.