Золотой мираж   ::   Майкл Джудит

— Хорошо, но сейчас вы можете подумать? Я имею в виду, что с шестьюдесятью миллионами долларов ваша жизнь станет другой, правильно?

— Да, но… — Клер вздохнула. — Я думаю, что мне понравится иметь свой дом, а моей машине уже десять лет, так что, вероятно, я куплю новую.

— Мерседес? БМВ? Порше?

— Я не знаю. Я еще…

— Вы еще об этом не думали. Как насчет самолета?

— Самолета?

— Вы не собираетесь купить? Маленький, реактивный?

— Нет, и не могу представить себе, зачем.

— Ну, вы сможете попасть туда, куда захотите, по своему расписанию, а не по их. Вы же собираетесь путешествовать, да?

— О! Конечно, мы будем путешествовать.

— До сих пор не очень-то удавалось, правильно?

— Вообще не удавалось; у нас никогда не было денег.

— Все лучше и лучше. Итак, путешествие. А значит, и одежда для путешествий. О какой одежде вы мечтали?

Внезапно Клер встала:

— Извините, мистер Уэбб, я в этом не очень сильна. И такие вещи слишком личные. Я никогда не говорила о самой себе — мне это не нравится. Я не могу. И не собираюсь начинать теперь.

Уэбб повернулся к Эмме:

— А что ты чувствуешь по поводу того, что твоя мама выиграла лотерею?

— Я чувствую себя богатой и счастливой, — сказала Эмма.

— Ты собираешься попросить у мамы много новой одежды, собственную машину, драгоценности, меха и тому подобное?

— Не знаю. Думаю, мы все это с ней обговорим. Мама всегда покупала мне больше, чем себе.

— Хорошо, — пробормотал Уэбб и записал. — А ты все еще планируешь поступать в колледж?

Эмма удивились:

— А почему я должна отказываться?

— Ну, теперь тебе не нужно получать профессию; ты можешь только играть и все.

— Я хочу в колледж не из-за профессии. Я иду туда, чтобы узнать о мире и встретить чудесных людей и… подрасти.

— Хорошо, — снова забормотал Уэбб. Хорошая девушка, подумал он; потрясающе красива, но даже не подозревает об этом, или, по крайней мере, не важничает из-за этого. Хороший милый голос, тихий и мягкий; она, наверное, никогда не кричит. И эти рыже-золотистые волосы, длинные, которые выглядят не причесанными, как у всех нынешних девочек, но, наверное, чтобы они гак выглядели, она потратила кучу времени, и эта невероятная улыбка. И огромные глаза, громадные, а таких длинных ресниц Уэбб никогда не видел. И она любит свою мать. К тому же, вдруг подумал Уэбб, она на нее и похожа.

Он взглянул на Клер, которая смотрела на Эмму. Сложно сказать, потому что у двери молодость и она вся пузырится от избытка сил, и такие роскошные волосы, в то время, как мать выглядит более замкнутой, подавленной, какой-то… зажатой. И у нее волосы темно-коричневые, хотя и поблескивают рыжиной под фотовспышкой. Она носит их прямо до плеч, и это очень идет к ее узкому лицу. Но лицо хорошее, подумал Уэбб. У обеих одинаковый изумительный, крупный рот; у обеих глаза карие, бархатные под ровными бровями; и хотя Эмма повыше — немного высока для девушки — они обе стройны. И если мать распрямится, стряхнет эту сутулость, то у нее появится та же, как и у Эммы, почти балетная грация.

— Я хотел бы сделать несколько снимков вас вместе, — сказал Уэбб. — Хорошо? Сид, займись.

— Один или два, — сказала Клер. — И на этом закончим.

Уэбб кивнул:

— У меня достаточно, чтобы кое-что сложить. Вам придется еще раз пройти это с Барби, вы понимаете, и ее оператором.

Клер оглянулась.

— Я думаю, мы можем подождать…

— Нет, нет, ничего подобного, — сказала Барби Мейфейр, тревожно вскакивая. — Вы просто поговорите со мной, как с Паркером, только вдвоем, поболтаем. Или втроем; мне Эмма тоже очень нравится. Вы даже не заметите камеры. Это будет просто беседа.

— И у меня только несколько вопросов, — сказала Бланш Игл. — У меня есть оператор, он здесь будет через минуту, но мы вас надолго не задержим. И незаметно уйдем.