Чернобыльская тетрадь (фрагменты)   ::   Медведев Григорий

) Развитие ядерной энергетики в нашей стране тоже проходило не без преодоления трудностей, - признает В. С. Емельянов.- В конце пятидесятых годов сторонники традиционной энергетики подготовили и почти провели в жизнь решение ЦК КПСС и СМ СССР о приостановке строительства Нововоронежской АЭС и сооружении вместо нее обычной ТЭЦ. Главная аргументация-неэкономичность АЭС в те времена. Курчатов, узнав об этом, отложил все дела, поехал в Кремль, добился созыва нового совещания руководящих работников и в острой дискуссии с маловерами добился подтверждения прежних решений о строительстве АЭС. Один из секретарей ЦК КПСС спросил его тогда; "А что мы будем иметь?" Курчатов ответил; "Ничего! Лет тридцать это будет дорогостоящий эксперимент". И все-таки добился своего. Недаром многие из нас называли Игоря Васильевича "атомным реактором", "человеком-танком" и даже "бомбой"..."2

Пора сказать, что оптимистические прогнозы и заверения ученых никогда не разделяли эксплуатационники атомных электростанций, то есть те, кто имел дело с мирным атомом непосредственно ежедневно на своем рабочем месте, а не в уютной тиши кабинетов и лабораторий.

В те годы информация об авариях и неполадках на АЭС всячески процеживалась на министерском сите осторожности; гласности предавалось лишь то, что сочли нужным опубликовать в верхах. Хорошо помню этапное событие тех лет - аварию на американской АЭС "Тримайл-Айленд" 28 марта 1979 года, нанесшую первый серьезный удар по атомной энергетике и развеявшую иллюзию безопасности АЭС. В то время я работал начальником отдела в объединении Союзатомэнерго Минэнерго СССР и помню реакцию свою и коллег на это печальное событие. Проработав многие годы на монтаже, ремонте и эксплуатации АЭС, мы доподлинно знали степень надежности их, которую можно сформулировать коротко: на лезвии, на волоске от аварии или катастрофы.,, Но ни я, ни те. кто работал раньше на эксплуатации атомных станций, полной информации об этой аварии не имели, Подробно о событиях в Пенсильвании было сказано лишь в "Информационном листке" для внутреннего употребления.

Спрашивается; зачем было возводить в секрет известную всему миру аварию? Ведь своевременный учет отрицательного опыта есть гарантия неповторения подобного в будущем. Но так было заведено: отрицательная информация - только для высшего руководства, а в нижние этажи - урезанные сведения, не противоречащие официальной установке о полной безопасности АЭС. Трезвые голоса воспринимались как покушение на авторитет науки. Еще в 1974 году на общем годичном собрании Академии наук СССР академик А. П. Александров сказал: "Нас обвиняют, что атомная энергетика опасна и чревата радиоактивным загрязнением окружающей среды... А как же, товарищи, если случится ядерная война? Какое загрязнение тогда будет?"

Удивительная логика! Не правда ли?

Правда, через десять лет на партактиве Минэнерго СССР (за год до Чернобыля) А. П. Александров признал: "Нас, товарищи, еще бог милует, что не произошла у нас Пенсильвания. Да, да..."

В предчувствии беды академику не откажешь. Оснований для предчувствий хватало: мощности атомной энергетики невиданно возросли, ажиотаж престижности был раздут до небес, а ответственность атомщиков, можно сказать, шла на убыль. Да и откуда ей было взяться, ответственности, если на АЭС, оказывается, все так просто и безопасно... В те же примерно годы начал меняться и кадровый корпус эксплуатационников АЭС при резко возросшем дефиците атомных операторов. Если раньше туда шли работать в основном энтузиасты атомной энергетики, глубоко полюбившие это дело, то теперь хлынул народ случайный. В первую голову привлекали не деньги, а престижность. Все вроде уже есть у человека, заработал на другом поприще, вот только еще не атомщик.