Кучер   ::   Кукаркин Евгений

- А здесь что? Если мы навечно поселимся в степи, то скот все вокруг сожрет и потом сдохнет от голода. Спасти его можно перегоняя с пастбища на пастбище.

- Так и живите в одном месте постоянно, а пастухи пусть гоняют скот по всему краю.

- Ничего ты не понял, русский, - явно обиделся старик. - Наши предки веками были вольными людьми, а оставшись здесь, мы потеряем все...

Мы грызем мясо и молчим. Жир и сок течет по пальцам и подбородку.

- А как остальные откочевки, Садура, бая Салтана, Саламбекова и другие? Остаются? - спрашивает Коновалов.

- Тоже уходят. Вслед за нами и потянутся. Несладко им приходится. Они дальше нас, ближе к центру, поэтому и достается им больше.

Я догрыз кусок мяса до кости и тут же услужливые руки женщин ловко выдернули ее из моих рук и принесли что то на подобие полотенца. В центре шатра заменили котел на черный от копоти бак с зеленым чаем. Большой поварешкой изможденная старуха разлила чай по пиалам.Я пью эту чуть горькую горячую жидкость и мечтаю о кусочке сахара или чего-нибудь сладкого. Наконец чаепитие закончено и Коновалов встал. Мы вскочили тоже.

- Большое спасибо, аксакал. Когда тронетесь в путь?

- Сегодня вечером.

- Счастливого пути.

Мы, вежливо простившись, пошли к выходу из шатра.

Вся наша троица опять скачет вдоль берега реки.

- Леша, - обращаюсь я к Коновалову, - как же так, мы поставлены охранять границу, а тут безпрепятственно отпустим в Китай почти пятьсот человек со скотом и имуществом?

- Ты здесь служишь давно?

- Нет. Только год.

- А я уже здесь шесть лет. Как прогнали последних басмачей, так и застрял. Всех в округе, кто связан с границей за это время узнал. Откочевки за это время беспрепятственно ходили туда и обратно, никто их не останавливал и не проверял.

- Но сейчас революция, новая жизнь...

- Это для нас революция, а для них... ничего не изменилось. Поест скот траву в одном месте, двигаются к новым пастбищам и так далее. Народ к тому же гордый, дикий и свободолюбивый, не смогут они так сразу закрепиться на одном месте и жить как все.

- Но он сказал, что они больше не придут к нам...

- Раз сказал так, значит не придут. Там в горных районах Китая, прожить можно, если правда и туда скоро революция не явиться.

- А может она туда явиться, - заметил Шайдуренко.

- Должна.

Мы возвращаемся к своей заставе. Объезд границы закончен.

На заставе большие новости. К нам прислали двоих новичков. Один худой с большой квадратной головой, вдавленными в нее глазами, жестким ершом волос и явственно кривыми ногами, обкрученными солдатскими обмотками и с нелепо громадными ботинками. Он при кожанке и с большим маузером, болтающемся на животе. Второй, с крестьянским живым лицом и волосами спелых колосьев, в обычной помятой просоленной гимнастерке и фуражке с жестяной красной звездой. На его ногах еще не изношенные офицерские сапоги. Их окружили пограничники и бурно закидывали вопросами.

- Откуда, ребята?

- Из центру..., - реагирует парень с крестьянским лицом.

- Звать то вас как?

- Меня то? Ваней, а енто Костя...

Костя плотно сжав узкие губы сверлит нас взглядом. К новичкам подходит начальник заставы бывший учитель гимназии из Питера, Максимов.

- Кто такие?

- Иван Рябов, - вытягивается парень в гимнастерке.

- Константин Черненко, - выравнивает кривые ноги и выпячивает живот кожанка.

- Откуда прибыли?

- Направлены к вам местным управлением ОГПУ из Джаркента. Вот пакет.

Рябов протягивает начальнику конверт. Тот небрежно засовывает его в карман.

- Откуда у вас оружие? Разрешение есть? - обращается он к Черненко.

- ... Это... Вообщем... не дали документ, - разжимаются узкие губы. Как работнику... положено...

- Положено, когда есть документ на право ношения оружия, а сейчас сдать маузер завхозу.

- Это...

- Я сказал, сдать. Коновалов, - обращается начальник к Лешке, - идите за мной.