Легенда о Великом Инквизиторе   ::   Розанов В В

Ergo: Так как на вопросы мои о счастье я через мое же сознание получаю от природы лишь ответ, что могу быть счастлив не иначе, как в гармонии целого, которой я не понимаю и, очевидно для меня, и понять никогда не в силах -- Так как природа не только не признает за мной права спрашивать у нее отчета, но даже и не отвечает мне вовсе -- и не потому что не хочет, а потому что и не может ответить -- Так как я убедился, что природа, чтоб отвечать мне на мои вопросы, предназначила мне (бессознательно) меня же самого и отвечает мне моим же сознанием (потому что я сам это все говорю себе), -- Так как, наконец, при таком порядке, я принимаю на себя в одно и то же время роль истца и ответчика, подсудимого и судьи, и нахожу эту комедию, со стороны природы, совершенно глупою, а переносить эту комедию, с моей стороны, считаю даже унизительным -- То, в моем несомненном качестве истца и ответчика, судьи и подсудимого, я присуждаю эту природу, которая так бесцеремонно и нагло произвела меня на страдание, -- вместе со мною к уничтожению... А так как природу истребить я не могу, то истребляю себя одного, единственно от скуки сносить тиранию, в которой нет виноватого". Там же, 1876, октябрь. "Приговор". Достоевскому казалось, что в переданном отрывке им доказано бессмертие души человеческой ("если убеждение в бессмертии так необходимо для бытия человеческого, то, стало быть, оно и есть нормальное состояние человечества, а коли так, то и самое бессмертие души человеческой существует несомненно", там же, декабрь, курсив авт.). К счастью, идея бессмертия не относится к числу доказуемых, т. е. для нас внешних, нами усматриваемых идей; но благодатно она дается или не дается человеку, как и вера, как и любовь. Нельзя доказать любовь к ближнему, к ребенку своему или -- основательность своей радости; еще менее можно, выслушав доказательство, действительно полюбить, начать радоваться. Доказуемо для человека лишь второстепенное, "прочее", что так или иначе существует, -- ему безразлично, истина их существования есть для него предмет любопытства. Что нужно ему, чем жив он -- дано ему с жизнью, как легкие с дыханием, сердце с кровообращением. Есть люди, предназначенные к жизни, -- они чувствуют бессмертие души, знают о нем; есть обреченные, без Бога, без любви -- они темны к нему. И, кажется, между первыми и вторыми нет общения, и доказательства как средства такого общения -- исключены, ненужны. "Я жив, бессмертен; ты этого не знаешь о себе? Итак -- умри, мне остается только похоронить тебя!"

1894