Лучшие книги XX века. Последняя опись перед распродажей   ::   Бегбедер Фредерик

Все бессмысленно – и что же? А если это как раз и есть «неизбежное счастье»? В противоположность снобистскому отказу Сартра, который семью годами позже напрямую сопоставит собственную значимость и вознаграждение за свое творчество, Альбер Камю берет Нобелевскую премию именно потому, что она ему вполне безразлична. Оказывается, можно плевать на целую вселенную и все-таки принимать ее, даже любить. Иначе нужно сразу же взять и удавиться, поскольку такова единственная «действительно серьезная философская проблема».

Сама смерть Камю и та абсурдна. Этот плейбой, этот двойник Хэмфри Богарта [201] , хоть и страдавший туберкулезом, был убит в возрасте сорока семи лет не своей болезнью, а каким-то платаном, росшим на обочине Национального шоссе № 6, между Вильблевеном и Вильнёв-ла-Гийяр, при пособничестве Мишеля Галлимара и автомобиля-кабриолета «Фейсел Бега» [202] .

Единственная не абсурдная вещь – это изобретенный Камю стиль: короткие фразы в прошедшем времени («подлежащее, сказуемое, дополнение, точка», как написал Мальро в своем внутреннем отзыве издателю); этот сухой бесстрастный слог оказал громадное влияние на всех авторов второй половины века, включая и «новый роман». Однако этот стиль отнюдь не препятствует созданию сильных образов – взять, например, описание слез и капель пота на лице Переза: «Они разбегались и сливались, покрывая прозрачной маской его убитое горем лицо». Даже если вам чересчур усердно вдалбливали «Постороннего» в школе, не поленитесь перечитать сейчас этот роман, чье опаленное яростным солнцем отчаяние нередко служит, как говорится в рекламе аперитива Suze, «предметом для подражания, хотя он неподражаем!» Интеллигентный гуманизм Альбера Камю временами может и поднадоесть, но четкая, решительная манера изложения – никогда.

Спросим же себя в момент завершения этой последней «инвентарной описи перед распродажей нашего литературного товара», перед тем, как преспокойно наступит конец света и человечество радостно организует свои собственные похороны: нет ли тонкой иронии в том, что первое место (а, значит, последнее, если считать в обратном порядке) занял именно Альбер Камю – писатель, объяснивший нам, что секрет счастья скрыт в умении приспосабливаться ко всем на свете катастрофам?