Обезьяны, человек и язык   ::   Линден Юджин

Здесь ход мысли автора таков: язык в рамках господствующей сегодня парадигмы – это ключевой признак человека как уникального явления в истории нашей планеты; язык не только отделяет человека от всех прочих животных, но и формирует у него самоощущение своевластного хозяина Земли; не в силах противиться этому искушению и не обладая этическими и моральными противоядиями, человек рассматривает планету чисто утилитарно, как «кладовую ресурсов», созданных исключительно для того, чтобы удовлетворять быстро и непомерно растущие аппетиты человечества. В результате современная цивилизация полностью порывает преемственные связи с матерью-природой и влечет к гибели всех прочих обитателей Земли, в том числе и наших ближайших родичей – человекообразных обезьян. По логике автора, основным лекарством против высокомерного, чисто потребительского отношения человека к природе должен явиться отказ от наших представлений об уникальности человеческого языка.

Уязвимость этой позиции проистекает, на мой взгляд, прежде всего из неоправданного смешения научного, этического и историко-экономического взглядов на сущность эволюции человечества и его взаимоотношений с природой. Уникальность человеческого языка как основного инструмента мышления и познания – научный факт, недооценивать который у нас нет никаких оснований. Бережное отношение к природе, разумно согласованное с реальными экономическими потребностями развивающегося общества, должно основываться не на отказе от представлений о языке как об исключительной способности человека, а на максимальном использовании этого самого языка в целях воспитания у людей уважения и любви к окружающему их миру. Линден прав в одном отношении: система взглядов, называемых им «новой дарвиновской парадигмой», возвращает современному человеку, почти полностью утратившему естественные связи с природой, необходимое (в воспитательном смысле) ощущение глубокого родства с ней и преемственности всех этапов органической жизни. Но, как мне кажется, чтобы прогрессировать в этом направлении, дарвиновский взгляд на мир отнюдь не требует отказа от представлений о качественном различии между человеком и его ближайшими родичами в мире животных. Преемственность, основанная на общности эволюционного происхождения, совершенно не отрицает качественных скачков в процессе видообразования. Рассматривая антропогенез и эволюцию языка как последовательное накопление чисто количественных изменений, Линден противоречит одному из важнейших принципов материалистической диалектики, в соответствии с которым всякое развитие требует перехода количественных изменений в качественные.

Надо сказать, что местами явная, а чаще скрытая между строк убежденность автора в отсутствии качественной грани между языком человека и способностью к символизации у шимпанзе не находит и строгих фактических подтверждений. Сам Линден пишет: «Гарднеры никогда не утверждали, что Уошо способна делать все то, что делает владеющий языком человек; правильнее сказать, они старались определить, существует ли „перекрывание“, непрерывность, преемственность между коммуникацией у животных и человека». В одной из последних статей супруги Гарднеры еще раз указывают на то, что знаковая сигнализация Уошо более всего сопоставима с неотработанным, примитивным жестовым лепетом, который свойствен глухонемому ребенку, едва начинающему осваивать язык знаков. Более поздние исследования «говорящих» шимпанзе породили в среде ученых дополнительный скептицизм в оценке языковых способностей у их подопечных.