Разрушительные тенденции в русской культуре   ::   Померанц Григорий

И если Запад, вырабатывая этот яд, сам от него не гибнет, то только благодаря хорошим привычкам, сложившимся до XX века, - привычкам дисциплинированного труда, ответственности, уважения к закону. В России эти привычки отчасти не успели сложиться, отчасти были расшатаны в годы советской власти. Оставшись без партийного руководства, современный русский человек не умеет выбирать и берет подряд все, что легче взять: секс-шопы, эротик-шоу и т. п. - или разгорается ненавистью ко всему западному.

Один из моих друзей, побывав в Америке, спросил: "Скажите, что у вас самое пошлое?" - "Зачем вам это? - ответили ему. - У нас есть много другого". - "Знаю, - сказал мой друг. - Но мы будем усваивать самое пошлое". В Америке ее пороки уравновешены ее достоинствами. Достоинства трудно перенести на другую почву, а пошлость, как сорняк, всюду пускает корни.

Русское слово "пошлость" трудно перевести. Легче указать на примеры. Это полупросвещение аптекаря Омэ, набор общих мест, самодовольная поверхностность. Пошлость - плата за развитие, за открытие глубин, недоступных среднему человеку, за богатства духа, не влезающие в его голову. История создает на одном конце - сильно развитую личность (князь Мышкин), а на другом - пошляка (Ракитина или г-жу Хохлакову... Тут очень много разновидностей). В примитивных обществах нет ни гениев, ни пошляков. Дикарь не пытается сделать вид, что он понимает Баха, он натурально любит тамтам. Попав в город и нахватавшись городской цивилизации, крестьянин становится персонажем Зощенко, человеком полупросвещенным, вульгарным. Вульгарность один из синонимов пошлости. Итог цивилизации - переход от грубости к пошлости. Буржуазная цивилизация XIX века была пошлой для русской аристократии, приобщившейся к духовным вершинам того же Запада. Это отношение было унаследовано и русской интеллигенцией.

Пошлость отталкивает и вызывает бунт. "Пускай земле под ножами припомнится, кого хотела опошлить!" - писал молодой Маяковский. Сын упившегося Ноя - Хам. Смердяков, сын Федора Павловича Карамазова, стал его убийцей. Эстетический бунт поддерживает бунт социальный. Так было в начале XX века, когда поэты упивались революцией и мысленно бросали в ее костер буржуазную пошлость. Так и сейчас: пошлость "новых русских" толкает в объятия "красно-коричневых" (блока пожилых большевиков и молодых фашистов).

Журнал "Искусство кино" (1994, No 9) опубликовал диалог между Аллой Гербер (страстной противницей фашизма) и режиссером Станиславом Говорухиным. Приведу несколько строк из реплики Говорухина: "Страна четко работает в режиме колонии... Мы фактически отказались от своей культуры, искусства. Мы отказались от науки, от высокой технологии... Или такая деталь - английский язык практически стал вторым государственным языком, доллар - национальная валюта... Растет новое поколение, которому, откровенно говоря, до фени, что была такая великая духовная страна Россия. Им все равно, где жить - в колонии или в державе. Я видел детей в городе Забайкальске, которые ночью грабят вагоны, а днем работают рикшами у китайцев, перевозят грузы - и счастливы. Они любят такую жизнь... А мне не хочется так жить - в колонии. И смотреть, как гибнет духовная Россия". Говорухин поддерживает оппозицию реформам, называющую себя "духовной оппозицией", и в духе этой оппозиции смешивает духовное с державным. Лариса Миллер этого не делает. Но картина жизни, которую она рисует на страницах "Литературной газеты" (1994, No 50), перекликается с говорухинской: "Недавно по одному из телеканалов показывали клип: поп-звезда в роскошной машине подъезжает к храму. Ее спутник открывает дверцу и помогает ей выйти. Она входит в храм и останавливается перед распятием. Разыгравшееся воображение рисует ей Страсти Господни... И все это - под звуки дешевого шлягера, исполняемого звездой.