Роковой выстрел   ::   Конан-Дойль Артур

- У моей матери была странная привычка уклоняться во время рассказа в сторону, так что по временам нелегко было вспомнить предмет, вызвавший ее речь.

Но на этот раз Чарли постарался запомнить его, надеясь извлечь пользу из слов старушки.

- Ваши слова - святая истина, миссис Ундервуд, - заметил он, - мы весь день не выходили из дому. Послушайте, Лотти, в нашем распоряжении еще целый час до сумерек. Я уверен, что ваша мать не найдет возразить мне ни слова, если я предложу пройтись половить форелей.

- Только закутай себе чем-нибудь шею, дитя мое, - сказала мама.

- Хорошо, дорогая. Я сбегаю наверх и возьму шляпку.

- А на обратном пути мы сделаем чудесную прогулку на заходе солнца, продолжал Чарли, покуда я направлялась к дверям.

Когда я вернулась, то увидала, что мой жених с нетерпением ждет меня с удочкой в руках.

Мы прошли через лужайку мимо окна, в котором были видны три ехидно улыбающиеся лица.

- Поцелуи - это чистый разврат, - сказал Джек, с задумчивым видом разглядывая облака.

- О, да, и скверный разврат, - подхватила Фанни.

И все трое расхохотались, да так, что разбудили мирно дремавшего полковника.

Мы слышали, как они наперерыв старались объяснить свою шутку полковнику, который никак не мог сообразить, в чем дело, именно благодаря их усердию.

Мы пробежали по тропинке до калитки, выходившей на дорогу к Тэвистоку.

Чарли на минуту остановился соображая куда идти.

О, если бы мы знали тогда, что от этого направления зависит вся наша судьба!

- Что ж, пойдем на реку, дорогая, - сказал он, - или предпочтем ей какой-нибудь ручеек?

- Как хотите - мне все равно.

- Отлично. Я подаю голос за ручейки. Кстати, удлинится и наш обратный путь, - прибавил он, окидывая любовным взором небольшую, закутанную в белую шаль фигурку, что шла рядом с ним по дороге.

Ручей, который мы выбрали, орошает наиболее безлюдную часть местности.

При выходе с дороги на тропинку мы находились в нескольких милях от Тойнби-Холла; но мы были молодые и сильные люди и потому тронулись в путь, не обращая внимания на попадавшиеся нам камни и кустарники.

Во время пути мы не встретили ни души, если не считать девонширских овец, которые с любопытством глядели на нас и долго провожали нас глазами, точно стараясь угадать, чего ради мы попали в их царство.

Когда мы добрались до ручейка, с шумом вытекающего из ущелья с отвесными боками, устремляясь зигзагами к Плимуту, было уже совсем темно.

Перед нами высились два огромных массива скал, между которыми капля за каплей сочилась струйка воды, образовавшая у подножия их глубокий тихий пруд.

Это место было всегда любимым уголком Чарли. Днем оно, действительно, должно было быть очаровательно, но теперь, когда в кристальной воде отражались серебристые облики восходящей луны, перемежающиеся с черными пятнами теней от скал, - теперь это место совсем не годилось для пикника.

- Дорогая моя, я лучше откажусь на этот раз от ловли, - заявил Чарли, когда мы уселись рядом.

- О, да, - вздрогнув, согласилась я.

- Итак, мы передохнем здесь, а потом пустимся в обратный путь. Но вы вся дрожите, вам холодно?

- Нет, - ответила я, стараясь овладеть собой, - мне не холодно, но... но мне немножко страшно. Конечно, это очень глупо с моей стороны.

- Черт возьми! - сказал мой жених. - Я не нахожу в этом ничего удивительного, так как и сам чувствую что-то неладное. Журчанье этой воды напоминает мне хрип умирающего.

- О, не говорите таких вещей, Чарли! Вы пугаете меня.

- Ну, ну, моя дорогая, нечего предаваться черным мыслям, - со смехом сказал он, видимо, желая вернуть мне бодрость. - Пойдемте прочь из этого места, где пахнет кровью, и... Смотрите, смотрите! Боже мой! Это что такое?

Чарли покачнулся, и глаза его направились на другой берег ручья, который был выше того, на котором сидели мы.

Лицо Чарли было смертельно бледно.