У демонов возмездия   ::   Андреев Даниил

И над каждым мостом,

над аркадами каждого моста, Исполинским венцом

шевелились и млели они, ВОлгры - прозвище их:

дымно-серые груды, наросты, Без зрачков, безо рта,

неуклюжие, рыхлые пни.

Их чудовищных тел

не избегли ни кровли, ни шпили, И, казалось, их грел

инфракрасный тоскующий свет; Неживые глазницы,

его, поглощая, следили: Кто у ног их клубится?

и чьей еще кармы здесь нет?

Неужели же здесь

им достаточно жертв беззаботных, И простак, ротозей

им добычей попасться готов?.. И тогда, приглядясь,

различил я меж стен, в подворотнях, Моих новых друзей

соотечественников, - земляков.

Я и сам был таким,

мое голое, жалкое тело Растеряло ту рвань,

что из Скривнуса взял в Мород; Смыв черты, словно грим,

плоть бесформенным сгустком серела И не скрыла бы ткань,

что я - нечисть, я - гном, я - урод.

...Одна из мук Агра - осознанное созерцание собственного убожества.

8

Так, не решаясь спуститься вниз, Прятался я тайком за карниз, Вглядываясь

в бугроватый проспект. В капищах люциферических сект Стену у входа, как мрачный страж, Мог бы украсить этот пейзаж.

В хмурых кварталах юга, вдали, Восемь согнувшихся волгр несли Балку - размерами - с вековой Ствол

калифорнийских секвой.

Да, они были разумны. Их жест Был языком этих скорбных мест, Грустной заменой и слов, и книг.

Их привлекал туманный двойник Зданья высотного, кручи и рвы На юго-западе этой Москвы.

Как бы до половины в бетон Волграми был он овеществлен; Верхний же ярус и чахлый шпиль Мглисты казались, как дым, как пыль.

Вот, очереднАя балка вошла В паз уготовленного дупла, И заструился - багров, кровав В толще ее

угрюмый состав.

Как зачарованный, я смотрел На череду непонятных дел, На монотонный и мерный труд Этих рассудочно-хитрых груд.

Мы громоздим этаж на этаж; То же - и волгры.

А воля - та ж?

Низкое облако черных паров Двигалось

и на шпиль, и на ров, Волгр задевая правым крылом. Видно, то было здесь частым злом: Черный, точно китайская тушь, Ливень хлестнул бока этих туш, И превратил - чуть туча прошла В черные глыбища

их тела.

...В Агре он видит впервые вампирических обитателей чистилищ, восполняющих убыль жизненных сил всасыванием энергии человечества.

9

Миллионами нас

исчислять надо, с Агром знакомых, Нас, когда-то людьми

называвших себя наверху, И жестокий рассказ,

как от волгр ускользали тайком мы, Я от слез и стыда

не посмею доверить стиху.

Было нечто сродни в нас

медлительно гасшим лампадам... Но в короткие дни

я, сорвавшийся издалека, Промелькнул мимоходом

нет, резче скажу, мимопадом, Остальные ж томились:

недели? года? иль века?

Дорогие... Вся гордость,

все лучшее ими забыто; Точно ветер над городом,

гонит их призрачный бич, И сквозят через них

блики сального, тусклого быта, Блекло-мутные дни,

счет ничтожных потерь и добыч, Пропотевший уют

человеческих стойл и квартирок, Где снуют и клубятся

отбросы народной души; Этажи новостроек,

где бес современного мира Им кадит, как героям,

твердя, что они хороши; Все яснее сквозь них

различал я вихрящийся омут, Просверливший миры

и по жерлам свергавший сюда Миллионы слепых,

покорившихся трижды слепому, Сгустки похоти, лжи,

мести, жадности, сна и труда.

Род? сословие? класс?..

Вероломный тиран революций Раздробил скорлупу их

пример и обычай отцов; Суетливою массой по Верхней Москве они льются, Пока рок на тропу

не наступит, незряч и свинцов.

- Плачь, Великое Сердце,

Кому из народных святилищ Благовонным туманом

текут славословия, - плачь! Плачь о детищах тлена,

о пленниках горьких чистилищ, Кто, как праздная пена,

не холоден и не горяч!

Плачь, Великое Сердце!

По Ирмосам и литургиям Из небесного храма

под черную сень низойди, Облегчи их блужданья!

Вернуться к Тебе помоги им, Ты, огонь состраданья,

затепленный в каждой груди!

...Нет, молиться вот так

я тогда не умел еще...