Знак черепа   ::   Данн Аллан

Как и его товарищи, он весь был расцвечен длинными пестрыми лентами, висевшими у него на шее, запястьях, коленях и вокруг шапки. Поднявшись до середины лестницы, он остановился и обернулся к толпе. Стащив с ног тяжелые матросские башмаки, он один за другим швырнул их через головы стражников в гущу народа, где тут же возникла сутолока и потасовка, когда праздные зеваки и бездельники бросились в драку за обладание столь ценными сувенирами.

- Я поклялся не помирать в сапогах! - выкрикнул Бендолл. - Да неужели же здесь не найдется отважных ребят и добрых товарищей, чтобы протянуть мне руку помощи и вызволить из петли? Э-ге-гей, а ведь я знавал времена, когда здесь можно было встретить множество смельчаков; уж они-то не дали бы мне подохнуть как собаке! Ни одного нет? Ну так чума вас побери, трусливая свора! Захлопни свою книгу, поп! Мне не нужен партнер для последней пляски с дьяволом!

Палач взял его за связанные в локтях Руки и подвел под перекладину с висящим на ней, как тяжелая мокрая тряпка, черным похоронным флагом; здесь же болтались и три пеньковые веревки с петлями на концах. За боцманом последовал Даулинг, канонир; он был весел и шумлив, ибо успел хватить добрую кружку рома, выданную ему напоследок, так сказать, "на посошок". Он шатался, стоя на досках помоста, и орал дурным голосом пиратские песни, которые толпа тут же подхватывала хором:

... Пусть жизнь у кого-то сложилась иначе,

а мы выбираем судьбу моряков,

мы волки морские, джентльмены удачи,

и нет нам прощенья во веки веков!

Зрители оживились и начали активнее проявлять симпатии к приговоренным, что вызвало некоторую тревогу у представителя власти. Офицер, командующий стражей, приказал поторапливаться с казнью. К пылающим кострам добавили хвороста и масла. Даулинга подвели к его месту под перекладиной. Он продолжал орать песни до тех пор, пока на шею ему не надели петлю; почувствовав за ухом холодное прикосновение веревочного узла, он внезапно протрезвел и замолк. Глухой говор прошел по толпе, когда по лестнице легко взбежал Тауни, словно поднялся на квартердек (Квартердек приподнятая до линии фальшбортов кормовая палуба, где обычно размещалось рулевое колесо.) собственного судна. Сосед слева крепко прижал меня локтем, когда толпа хлынула вперед.

Мой сосед мог бы составить подходящую компанию бандитам на эшафоте. Он был одет в забрызганные грязью кожаные бриджи и куртку, перетянутую по животу широким кушаком; голова его под теплой шерстяной шапкой была повязана клетчатым носовым платком. Глаза этого плотно сложенного коренастого верзилы сверкали, как у волка, отражая пламя костров на эшафоте. Изборожденное морщинами лицо его цветом напоминало красное дерево; нос был перебит, ноздри возбужденно трепетали, а щеки и подбородок покрывала давно не бритая черная щетина.

- Эй, Том! - крикнул он простуженным басом. - Брось-ка мне подарочек на память!

То ли из уважения к его рангу, то ли выполняя его последнюю волю, но стражники оставили руки пиратского вожака свободными. Он повернул голову к окликнувшему его мужчине и, казалось, собрался ему что-то ответить, но передумал. Сняв с пальца золотое кольцо, он точным прицельным броском метнул его в сторону моего соседа. Тот обеими руками поймал драгоценный подарок;

когда массивное кольцо упало в его огрубевшие мозолистые ладони, я заметил, что на левой руке у него не хватает большого пальца.

Толпа завопила, и Тауни принялся срывать с себя ленты и разбрасывать их в качестве сувениров. Одна лента трепеща пролетела рядом с моей головой, и другой сосед жадно ухватил ее, уронив мне на ногу палку, на которую опирался до сих пор.