1920 год   ::   Шульгин Василий Витальевич

В социальном отношении - это представители деклассированных групп буржуазии, представители той социальной среды, которые после Октябрьского переворота потеряли весь фундамент своего существования. Описание белого подполья интересно тем, что дает возможность судить о приемах борьбы белогвардейцев, об их материальных силах и средствах.

Последней частью "1920 года", имеющей не столько бытовой, сколько уже политический интерес, являются описания столкновений белогвардейских отрядов, в которых принимал участие Шульгин, с Румынией и описание Крыма в период Врангеля. Столкновения белогвардейских отрядов с Румынией, не вооруженные столкновения, а униженные просьбы белогвардейцев пустить их на румынскую территорию интересны тем, что обрисовывают политику Румынии в период 1920 года. Захватив в свои руки русскую Бесарабию, румыны старательно изолируют ее даже от русской белогвардейщины, русского дворянства и буржуазии. В этом отношении они ведут ту же самую зоологическую политику национализма, которую с необыкновенным азартом и пафосом проповедовал Шульгин и па страницах "Киевлянина" и с трибуны Государственной Думы. По иронии истории, Шульгину пришлось самому на себе испытать практическое осуществление его идеологических поучений.

Воспоминания Шульгина о Крыме составляют интереснейшие страницы "1920 года", имеющие не только бытовой интерес. Хотя о Крыме времен Врангеля написано не мало, хотя Врангелю, как это говорит в одном месте своих воспоминаний сам Шульгин, предстояло реставрировать позицию крымского татарского хана по отношению к России, все же, столкнувшись с врангелиадой на практике, беседуя с Врангелем и с его министрами, из которых многие были когда-то близкими соратниками Шульгина на политическом поприще, он приходит к тяжелым и невеселым мыслям о Врангеле. Эти мысли его настолько тяжелы и невеселы, что Шульгин не остается в Крыму, а совершает новое путешествие через красный фронт в Одессу, чем не только обогащает свои воспоминания, занесенные на страницы книги, но и подчеркивает полный крах белого движения и полный крах последней надежды белогвардейцев - врангелиады.

В своих воспоминаниях Шульгин остается тем, чем он был на самом деле, грубым юдофобом, не видящим ничего радостного, светлого, нового в Советской России.

"1920 год" Шульгина дает, главным образом, бытовой материал, но этот бытовой материал имеет огромнейший интерес и имеет огромное политическое значение, поскольку он вышел из-под пера Шульгина - редактора "Киевлянина". Монархист до мозга костей, Шульгин сам своими руками изобразил крах белогвардейского движения. Почти художественно Шульгин написал в своей книге "1920 год" авантюрную повесть жизни и деятельности белого движения. Но, при всем своем пристрастии к нему, при всей своей связи с ним, старательно подчеркивая свою враждебность Советской России, Шульгин все же не смог написать идеологического оправдания белого движения. Он не смог своим пером привлечь к белому движению сочувствия. Он не нашел в белогвардейском стане ни новой объединяющей массы идеи ни широкой массовой организации. Белое движение вызвало потоки крови, оно стоило рабочему классу и крестьянству миллионы человеческих жизней, но это белое движение лишь резче подчеркнуло необходимость силы, стойкости и организованности рабочего класса и крестьянства.

С. Пионтковский.



ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Бесполезно, конечно, напоминать, что мы живем в эпоху, которой будут весьма интересоваться наши потомки. Но, может быть, следует поддать о том, что о Русской революции будет написано столько же лжи, сколько о Французской. Из этой лжи вытечет опять какая-нибудь новая беда. Для нас это ясно. Мы, современники Русской революции (начавшейся в 1917 году), прекрасно знаем, какую роль в этом несчастьи сыграло лживое изображение революции Французской.