Часослов   ::   Рильке Райнер Мария

Не знает правая, что делать с левой

дать Богу знак или бежать от гнева?

О, слишком много - две руки.

Еще вчера - валун на дне реки

был лоб омыт часов потоком,

все только рябь, все волны на широком

лице воды, но глянет небо оком,

нависнув ненароком, невпопад...

тот взгляд

сегодня погружен в пучины

истории всемирной, дух причины

под следствием до Страшного Суда...

Нам явят Лик пространств иных глубины:

Свет не от света, Тень - не от лучины,

начнешься Книгой Ты, как никогда.

x x x

Ты - благодать, и Ты ее закон,

созрели мы, борясь в Твоем же лоне,

святая родина, где мы - в полоне,

Ты - лес, в котором мы плутаем, сони,

Ты - песнь, молчальники мы в общем стоне,

Ты - сеть времен

с уловом беглых чувств в конце погони.

Так взялся Ты в бесчисленных бутонах,

в тот день, как, радуясь, посеял нас,

так зрели в солнцах мы Твоих бездонных,

так разрослись, пробившись в щель и в паз,

что мог бы в людях, в ангелах, в Мадоннах

Ты в этот тихий завершиться час.

Со склона неба простирая длань,

прости: во тьме мы строим, Божья Рань.

x x x

Мастеровые мы: мы строим вместе

Тебя, высокий неоглядный свод.

Но вдруг однажды, словно блик на жести,

блеснет приезжий мастерством предвестий

иначе, с трепетом, он плинф кладет.

И мы с лесов сходить не будем шатких,

и молот будет бить до ломоты

в плечах, пока, лучащийся в отгадках

Твой, Боже, час не поцелует хватких,

нас, в лоб, в лицо, о, ветер с моря - Ты.

И выше гор - гром_а_ и грохотанья,

согласный стук кидает стык на стык.

Лишь в сумерки оставим темный лик:

и, проступив, забрезжут очертанья.

Как Ты велик!

x x x

Ты так велик, что я в Твоей тени

не существую, вопреки завету.

Так темен Ты, что моему рассвету

нет смысла брезжить в те же дни.

Высоким валом - Воля эта:

рассвет в ней тонет искони!

Но до чела Господня доросла

моя тоска, мой бедный ангел света,

не узнан, не прощен и без ответа...

до Господа - концом крыла.

Нет, не летать - полет постыл ему,

где стаи лун безжизненны и дики

и берега скрываются во тьму.

Огромных крыльев огненные блики

раздвинут дуг Твоих надбровных тень,

чтобы открылось вдруг, как ясный день,

действительно ль он проклят, светлоликий!

x x x

Тьмы ангелов на свет слетелись, Бога

в сияньи ищут, учит каждый лучик

челом здесь бить лучам светил могучих.

А я, глагол Твой и Твоя подмога,

их вижу: вспять они летят, их много

тех, кто найти Тебя не чает в тучах.

Да Ты и сам был золотом пленен,

и зазвала Тебя эпоха, спета

молитвами из мрамора и света,

и Ты явился ей, как Царь-Комета,

челом сияющим на небосклон.

А вспять летишь - и присный век сметен.

Безмолвье уст Твоих во мглу одето,

но мной дышал Ты и во тьме времен.

x x x

В те времена он до небес дорос.

О Микеланджело шла речь сейчас.

И я читал: властитель глыб и масс,

он был колосс,

каким громада мира не указ.

Еще вернется он, ведь он из тех,

в конце эпохи кто с ней делит грех,

считая ценности: итог таков!

И вот всю тяжесть он берет веков,

бросая в бездну духа своего.

Печаль и радость знали до него.

Но выразил он бытие в объеме,

во всем его единстве кровном, кроме

лишь одного: не покорился Бог.

И оттого в любви его весомей,

сильней и злей был ненависти ток.

x x x

Итальянский побег, Господь, дерева Твоего

уже отцвел.

Как хотел он всего

лишь пораньше плодами украсить ствол,

но цвести устал и остался гол,

и не даст уж плода иного.

Но весну свою там Ты провел, Господь,

там твой Сын одевает в плоть

царствие Славы.

Слева - Силы - и справа

обратились к Младенцу - сиянию Слова,

И с дарами текли к нему снова,

и шли за ним,

и хвалу свою, как херувим,

пели всласть.

Ароматная Власть,

Он был Розою Роз,

тем к себе дал припасть,

кто без родины рос.