Повесть о Сонечке   ::   Цветаева Марина

Ни он, ни я ничуть не смутились кухни, нас толкнуло друг к другу через все кастрюльки и котлы - так, что мы - внутренне - звякнули, не хуже этих чанов и котлов. Встреча была вроде землетрясения. По тому, как я поняла, кто он, он понял, кто я. (Не о стихах говорю, я даже не знаю, знал ли он тогда мои стихи.)

Простояв в магическом столбняке - не знаю сколько, мы оба вышли - тем же черным ходом, и заливаясь стихами и речами...

Словом, Павлик пошел - и пропал. Пропал у меня, в Борисоглебском переулке, на долгий срок. Сидел дни, сидел утра, сидел ночи... Как образец такого сидения приведу только один диалог.

Я, робко:

- Павлик, как Вы думаете - можно назвать - то, что мы сейчас делаем - мыслью?

Павлик, еще более робко:

- Это называется - сидеть в облаках и править миром.

========

У Павлика был друг, о котором он мне всегда рассказывал: Юра З. ?Мы с Юрой... Когда я прочел это Юре... Юра меня все спрашивает... Вчера мы с Юрой нарочно громко целовались, чтобы подумали, что Юра, наконец, влюбился... И подумайте: студийцы выскакивают, а вместо барышни - я!!!?

В один прекрасный вечер он мне ?Юру? - привел.

- А вот это, Марина, мой друг - Юра З. - с одинаковым напором на каждое слово, с одинаковым переполнением его.

Подняв глаза - на это ушло много времени, ибо Юра не кончался - я обнаружила Верины глаза и рот.

- Господи, да не брат ли вы... Да, конечно, вы - брат... У вас не может не быть сестры Веры!

- Он ее любит больше всего на свете!

Стали говорить Юрий и я. Говорили Юрий и я, Павлик молчал и молча глотал нас - вместе и нас порознь - своими огромными тяжелыми жаркими глазами.

В тот же вечер, который был - глубокая ночь, которая была - раннее утро, расставшись с ними под моими тополями, я написала им стихи, им вместе:

Спят, не разнимая рук С братом - брат, с другом - друг, Вместе, на одной постели... Вместе пили, вместе пели...

Я укутала их в плед, Полюбила их навеки, Я сквозь сомкнутые веки Странные читаю вести: Радуга: двойная слава, Зарево: двойная смерть.

Этих рук не разведу! Лучше буду, лучше буду Полымем пылать в аду!

Но вместо полымя получилась - ?Метель?.

Чтобы сдержать свое слово - не разводить этих рук - мне нужно было свести в своей любви другие руки: брата и сестры. Еще проще: чтобы не любить одного Юрия и этим не обездолить Павлика, с которым я могла только ?совместно править миром?, мне нужно было любить Юрия плюс еще что-то, но это что-то не могло быть Павликом, потому что Юрий плюс Павлик были уже данное, - мне пришлось любить Юрия плюс Веру, этим Юрия как бы рассеивая, а на самом деле усиливая, сосредоточивая, ибо все, чего нет в брате, мы находим в сестре и все, чего нет в сестре, мы находим в брате. Мне досталась на долю ужасно полная, невыносимо полная любовь. (Что Вера, больная, в Крыму и ничего ни о чем не знает - дела не меняло.)

Отношение с самого начала - стало.

Было молча условлено и установлено, что они всегда будут приходить вместе - и вместе уходить. Но так как ни одно отношение сразу стать не может, в одно прекрасное утро телефон:

- Вы?

- Я.

- А нельзя ли мне когда-нибудь прийти к вам без Павлика?

- Когда?

- Сегодня.

(Но где же Сонечка? Сонечка - уже близко, уже почти за дверью, хотя по времени - еще год.)

Но преступление тут же было покарано: нам с З. наедине было просто скучно, ибо о главном, то есть мне и нем, нем и мне, нас, мы говорить не решались (мы еще лучше вели себя с ним наедине, чем при Павлике!), все же остальное - не удавалось. Он перетрагивал на моем столе какие-то маленькие вещи, спрашивал про портреты, а я - даже про Веру ему говорить не смела, до того Вера была - он.