Стихотворения 1823-1836   ::   Пушкин Александр Сергеевич

. . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .



4



Давно ли ветхая Европа свирепела?

Надеждой новою Германия 15 кипела,

Шаталась Австрия 16 , Неаполь восставал,

За Пиренеями давно ль судьбой народа

Уж правила свобода 17 ,

И самовластие лишь север укрывал? 18



5



Давно ль — и где же вы, зиждители свободы?

Ну что ж? витийствуйте, ищите прав природы,

Волнуйте, мудрецы, безумную толпу -

Вот Кесарь — где же Брут? 19 О грозные витии,

Целуйте жезл России

И вас поправшую железную стопу".



6



Он рек, и некий дух повеял невидимо,

Повеял и затих, и вновь повеял мимо,

Владыку севера мгновенный хлад объял,

На царственный порог вперил, смутясь, он очи -

Раздался бой полночи -

И се внезапный гость в чертог царя предстал 20 .



7



То был сей чудный муж, посланник провиденья,

Свершитель роковой безвестного веленья,

Сей всадник, перед кем склонилися цари,

Мятежной вольности наследник и убийца 21 ,

Сей хладный кровопийца,

Сей царь, исчезнувший, как сон, как тень зари.



8



Ни тучной праздности ленивые морщины,

Ни поступь тяжкая, ни ранние седины,

Ни пламя бледное нахмуренных очей

Не обличали в нем изгнанного героя,

Мучением покоя

В морях казненного по манию царей.



9



Нет, чудный взор его, живой, неуловимый,

То вдаль затерянный, то вдруг неотразимый,

Как боевой перун, как молния сверкал;

Во цвете здравия и мужества и мощи,

Владыке полунощи

Владыка запада, грозящий, предстоял.



10



Таков он был, когда в равнинах Австерлица

Дружины севера гнала его десница,

И русской в первый раз пред гибелью бежал,

Таков он был, когда с победным договором,

И с миром, и с позором

Пред юным он царем в Тильзите предстоял.



* * *



Все кончено: меж нами связи нет.

В последний раз обняв твои колени,

Произносил я горестные пени.

Все кончено — я слышу твой ответ.

Обманывать себя не стану вновь,

Тебя тоской преследовать не буду,

Прошедшее, быть может, позабуду -

Не для меня сотворена любовь.

Ты молода: душа твоя прекрасна,

И многими любима будешь ты.



ДАВЫДОВУ



Нельзя, мой толстый Аристип: 22

Хоть я люблю твои беседы,

Твой милый нрав, твой милый хрип,

Твой вкус и жирные обеды,

Но не могу с тобою плыть

К брегам полуденной Тавриды.

Прошу меня не позабыть,

Любимец Вакха и Киприды!

Когда чахоточный отец

Немного тощей Энеиды 23

Пускался в море наконец,

Ему Гораций 24 , умный льстец,

Прислал торжественную оду,

Где другу Августов певец

Сулил хорошую погоду.

Но льстивых од я не пишу;

Ты не в чахотке, славу богу:

У неба я тебе прошу

Лишь аппетита на дорогу.



ПРОЗЕРПИНА 25



Плещут волны Флегетона,

Своды Тартара дрожат,

Кони бледного Плутона

Быстро к нимфам Пелиона

Из аида бога мчат.

Вдоль пустынного залива

Прозерпина вслед за ним,

Равнодушна и ревнива,

Потекла путем одним.

Пред богинею колена

Робко юноша склонил.

И богиням льстит измена:

Прозерпине смертный мил.

Ада гордая царица

Взором юношу зовет,

Обняла — и колесница

Уж к аиду их несет;

Мчатся, облаком одеты;

Видят вечные луга,

Элизей и томной Леты

Усыпленные брега.

Там бессмертье, там забвенье,

Там утехам нет конца.

Прозерпина в упоенье,

Без порфиры и венца,

Повинуется желаньям,

Предает его лобзаньям

Сокровенные красы,

В сладострастной неге тонет

И молчит, и томно стонет...

Но бегут любви часы;

Плещут волны Флегетона,

Своды тартара дрожат:

Кони бледного Плутона

Быстро мчат его назад.