Тазит   ::   Пушкин Александр Сергеевич

---------------------------------------------

Александр Сергеевич Пушкин

ТАЗИТ



Не для бесед и ликований,

Не для кровавых совещаний,

Не для расспросов кунака,

Не для разбойничей потехи

Так рано съехались адехи

На двор Гасуба старика.

В нежданной встрече сын Гасуба

Рукой завистника убит

Вблизи развалин Татартуба.

В родимой сакле он лежит.

Обряд творится погребальный.

Звучит уныло песнь муллы.

В арбу впряженные волы

Стоят пред саклею печальной.

Двор полон тесною толпой.

Подъемлют гости скорбный вой

И с плачем бьют нагрудны брони,

И, внемля шум небоевой,

Мятутся спутанные кони.

Все ждут. Из сакли наконец

Выходит между жен отец.

Два узденя за ним выносят

На бурке хладный труп. Толпу

По сторонам раздаться просят.

Слагают тело на арбу

И с ним кладут снаряд воинский:

Неразряженную пищаль,

Колчан и лук, кинжал грузинский

И шашки крестовую сталь,

Чтобы крепка была могила,

Где храбрый ляжет почивать,

Чтоб мог на зов он Азраила

Исправным воином восстать.

В дорогу шествие готово,

И тронулась арба. За ней

Адехи следуют сурово,

Смиряя молча пыл коней…

Уж потухал закат огнистый,

Златя нагорные скалы,

Когда долины каменистой

Достигли тихие волы.

В долине той враждою жадной

Сражен наездник молодой,

Там ныне тень могилы хладной

Воспримет труп его немой…

Уж труп землею взят. Могила

Завалена. Толпа вокруг

Мольбы последние творила.

Из-за горы явились вдруг

Старик седой и отрок стройный.

Дают дорогу пришлецу —

И скорбному старик отцу

Так молвил, важный и спокойный:

«Прошло тому тринадцать лет,

Как ты, в аул чужой пришел,

Вручил мне слабого младенца,

Чтоб воспитаньем из него

Я сделал храброго чеченца.

Сегодня сына одного

Ты преждевременно хоронишь.

Гасуб, покорен будь судьбе.

Другого я привел тебе.

Вот он. Ты голову преклонишь

К его могучему плечу.

Твою потерю им заменишь —

Труды мои ты сам оценишь,

Хвалиться ими не хочу».

Умолкнул. Смотрит торопливо

Гасуб на отрока. Тазит,

Главу потупя молчаливо,

Ему недвижим предстоит.

И в горе им Гасуб любуясь,

Влеченью сердца повинуясь,

Объемлет ласково его.

Потом наставника ласкает,

Благодарит и приглашает

Под кровлю дома своего.

Три дня, три ночи с кунаками

Его он хочет угощать

И после честно провожать

С благословеньем и дарами.

Ему ж, отец печальный мнит,

Обязан благом я бесценным:

Слугой и другом неизменным,

Могучим мстителем обид.

*



Проходят дни. Печаль заснула

В душе Гасуба. Но Тазит

Всё дикость прежнюю хранит.

Среди родимого аула

Он как чужой; он целый день

В горах один; молчит и бродит.

Так в сакле кормленный олень

Всё в лес глядит; всё в глушь уходит.

Он любит — по крутым скалам

Скользить, ползти тропой кремнистой,

Внимая буре голосистой

И в бездне воющим волнам.

Он иногда до поздней ночи

Сидит, печален, над горой,

Недвижно в даль уставя очи,

Опершись на руку главой.

Какие мысли в нем проходят?

Чего желает он тогда?

Из мира дольнего куда

Младые сны его уводят?..

Как знать? Незрима глубь сердец.

В мечтаньях отрок своеволен,

Как ветер в небе…

Но отец

Уже Тазитом недоволен.

«Где ж, — мыслит он, — в нем плод наук,

Отважность, хитрость и проворство,

Лукавый ум и сила рук?

В нем только лень и непокорство.

Иль сына взор мой не проник,

Иль обманул меня старик».

*



Тазит из табуна выводит

Коня, любимца своего.

Два дни в ауле нет его,

На третий он домой приходит.

О т е ц

Где был ты, сын?

С ы н

В ущелье скал,

Где прорван каменистый берег,

И путь открыт на Дариял.

О т е ц

Что делал там?

С ы н

Я слушал Терек.