В нежном мареве   ::   Брянский Шиш

Отмените на Хуй солнцерогий

Крест,

Посадите наше Солнце

под

а

рест,

Пусть мороз Его застудит,

Пусть его совсем не будет,

Пусть его на ужын

Motya Brodsky съест.

* * *



На меня Он посмотрел -

Я мяукнул и прозрел.

* * *



Самое главное — слышать,

Как чернозём смеётся,

Самое главное — видеть,

Как бессильное время гибнет,

Как рвутся склизкие жилы

Жирных желтушных денег,

Как новый закон вырубает

Города, словно хилые рощи,

Как довольным головы рубит

Заря мечом раскалённым.

* * *



Мою Кровь отожмут в полосатую мензурку

И испить поднесут обезжопленному Турку.

А когда он Её звонко выблюет наружу -

Поглядись, чмошный мир, в эту искристую лужу!

* * *



Мъне синица рассказала

На Сионских горах,

Что Я чорный ломтик сала,

Что Я прах, что Я прах.

Что вольошь в Мою Ты Прану

Литор дольней хуйни,

И Я стану, и Я стану

Как они, как они.

И вопхнёшь Меня Ты в стадо,

Мою Волю истлишь.

Ой, не надо, слышь, не надо,

Ну пожалоста, слышь!

* * *



Я приучил себя к бескружному раденью -

Не быть, не срать, но сьметь в хуячечном миру.

Я думал — ой, умру! А Хуй вам — не умру!

Я поцалуюсь лишь с эребской темью.

ИЗ ГЕССЕ



Ярко-красный макмахон,

Звонное Луно.

Не от Я родится Он,

Но Тебю из Мно.

Это просто Мопский Прыщ

Манной брызнул в мир.

Эр ист йунг, гезунд унд фриш,

Дэн нун ист Эр ир. [1]

* * *



Эребский кус

протолкнут в Рто.

Ну, значит, всё уж…

тут уж что…

Но, слышь, ведь кус

ещо не съет?

Not yet! Not yet!

* * *



Три помощника у меня было,

Три помощника.

Хуй!

Один воздухом насмерть подавился,

Другой выблевал сердце от тоски,

А третьего в праздник святой за додекафонное пенье

Растерзали церковные голуби на куски.

Теперь придётся мне самому

Пойти в помощники к этому, к нему.

Я зпою и завою,

Буду звонкой стучать головою

В злую землю, в червивый тамтам.

Он мне приказал это сам.

Хуй!

* * *



Ой ты, цветик мой, слышь, семицветик,

Ёбнулся ты о мой парапетик!

Не вовремя выстрелил

мой самострел.

О, Гермес-Трисмегист,

куда ж Ты смотрел?

* * *



В мох зарылось солнце,

Тускло без фонаря.

Манит возле устья

Узкая нора.

Ниже, ниже… Выйти

Ряд пособил бы вех,

Но из горниц медных

Нет пути наверх.

Плавучее сердце —

Мерзлотным лисам корм…

Ягельный хозяин

Прогремел замком.

Шлем на нём железный -

Выше всех митр и чалм,

К запертым от света

Хладно льнут очам

С каймою из кожи

Шерстистых дебри шор,

Рот латунью полон…

Здравствуй, я пришёл!

* * *



Плюяся вдаль, маша Елдою,

Апофатически пердеть

И вдруг почуствовать, как Плеть

Занесена рукой святою.

* * *



Когда я был микробом,

Меня ебали крупным ёбом,

И птицы пели у меня под нёбом.

Теперь я русскoй,

И кормят меня демоны капусткой,

Американцы из меня

Рыбу говорящую выловить хотят,

И немцы с криком "Русская свинья!"

Меня закалывают и едят.

На самом деле ведь я жид,

Мной Иегова дорожит,

Черт ёбанный за мной бежит.

Но когда совсем уже хуёво,

Помогает мне не Иегова,

А волшебный брянский мальчик Вова,

Которого я изредка ебу,

Сняв с него жолтое пальто,

И это не смотря на то,

Что он давно уже в гробу.

Мчится мое сердце, словно лань,

И растет из глаз моих трава,

Когда Москва сгорела и ёбнулась Рязань,

Мне стали реки словно рукава.

Я крылья выпростал вовне,

Я стал как Александор Мень.

Если не дадут мне кожаный ремень,

То на шолковом повешусь я ремне.

Весь мир кишками заблюю,

Гуд бай, мой рай, мой ад, адью!

А после, из петли освободясь,

Святой Руси я стану князь.

Я встречу млечную весну,

Улягусь утром под скалою

И прямо в Жопу себя ткну

Апофатической иглою.

* * *



Если вдруг тебе вздгрустнётся,

Не впадай в тоску, сынок.

Зюзя Лысая вернётся,

Ты не будешь одинок.

Надо только постоянно

Всюду думать про неё,

И услышышь ты, как бьотся

Серце радостно твоё.