Клеймо Сэкеттов   ::   Ламур Луис

Лишь благодаря им человек возвысился над всей природой — что-то подобное мне говорил один умный человек. Сейчас страх намного хуже, чем холод и даже чем тот безымянный враг, который напал на меня и организовал погоню, собрав для этого несколько человек.

Кто бы это мог быть? И почему я стал ему поперек горла? Мы находились на земле индейцев-апачей. Во всей округе белые мужчины были наперечет, и ни с одним из них я не мог похвастаться знакомством. Насколько мне было известно, никто даже не знал, что мы с Энджи отправились сюда… Нет, есть один — хозяин кабачка в Глоубе. Я расспрашивал его об этих местах. Без сомнения, в городке нас видели и другие, но мы не сделали ничего такого, что могло бы кого-нибудь оскорбить, да и не разговаривали ни с кем.

Осторожно ступая, я уходил от реки и углублялся в сосновую чащу. Солнце садилось и указывало мне направление.

Движение пробудило боль. Миллион крошечных иголок вонзился в онемевшую ногу, но я продолжал идти, стараясь, насколько мог при данных обстоятельствах, не оставлять за собой следов, по которым меня разыщут завтра. По дороге я подобрал камень, закругленный с одного края и острый с другого. Теперь у меня был грубый, доисторический нож. О таком орудии древних мне рассказывал Лео Прэгер, который учился в Бостонском колледже и какое-то время жил на ранчо Тайрела, близ Моры. Все свое время он посвящал раскопкам поселений предков тех, кто жил в этих местах еще до того, как сюда пришли индейцы — или, во всяком случае, те индейцы, которых знали мы.

Несколько недель я водил его по округе. Мы вели долгие разговоры у костра, и я много узнал о прошлом человечества, жизни древних людей. В свою очередь, я показывал Лео, как ирокезы с гор Теннесси, где я вырос, затачивают наконечники для стрел.

Я не мог точно определить, как далеко отнесло меня течением, но, сориентировавшись, понял: не более чем на полмили. Если учесть, что после того, как оставил Энджи и свой скарб, я проехал верхом пять или шесть миль, прежде чем попал на утес, где меня подстрелили, идти мне еще долго.

В обычных условиях такой путь можно покрыть часа за три. А сколько уйдет времени сейчас? Соблюдая осторожность, преодолевая боль, мне приходилось не только обходить скалы и лесные завалы, но и постоянно карабкаться вверх, чтобы достичь той высоты, которую я потерял при падении. Сколько раз я срывался, взбираясь по крутой тропе, подтягивался, цепляясь за ветки деревьев и выступы скал. И все же шел дальше. Когда уже окончательно изнемог, мне посчастливилось найти пещеру. Она была широка ровно настолько, чтобы я мог в ней уместиться, а вход от посторонних глаз надежно прикрывал раскидистый куст. Я забрался внутрь и заснул.

Спустя некоторое время проснулся от холода, перевернулся, забился поглубже и снова впал в забытье. Когда очнулся в следующий раз, сквозь ветки увидел серо-желтый рассвет. Тяжелая, длинная ночь прошла. Тут же вспомнил: на меня объявлена охота.

Моим бедным ногам здорово досталось во время вчерашнего путешествия по скалам и мерзлой земле, а сегодня, казалось, и не подняться — так они заледенели. Носки потерялись. Кто знает, где валяются их лоскуты, предательски обнаруживая мой след?

Несмотря на то, что я просто онемел от холода, голова работала лучше, я был способен логически мыслить и принимать обдуманные решения. Это было обнадеживающе. Ведь впереди меня ожидала масса трудностей.

Теперь Энджи уже наверняка поняла, что со мной случилась беда. С тех пор, как мы поженились, я никогда не проводил ночь вдали от нее; возможно, и мой конь вернулся к фургону. Это могло означать только то, что со мной что-то неладно.

Чтобы идти дальше, мне надо было приодеться. От ствола большого старого платана я отодрал два прямоугольных куска коры.