Мечта Мира   ::   Хаггард Генри Райдер

И воскликнула Мериамун:

– Воистину Фараон поумнел перед смертью, так как только один человек в мире мог с таким малочисленным войском одержать такую громадную победу! Скиталец спас царство и корону Кеми, и она по праву должна принадлежать ему! Клянусь Озирисом!

Теперь колесницы Мериамун въехали во внутренний двор укрепленного лагеря ахеян, и здесь воины Фараона приветствовали ее громкими криками.

Между тем Скиталец умирал на берегу реки, озаренный заревом пожара догоравших кораблей.

Елена склонялась над ним, а багрово-красная звезда на ее груди роняла свой отблеск на чело умирающего героя.

– Что значат эти крики? – спросил Одиссей, приподняв голову с груди Елены.

– Они приветствуют царицу Мериамун! – ответил ему Реи.

Мериамун, сойдя со своей колесницы, прошла сквозь ряд расступившихся перед нею солдат, склонявшихся перед ее царским величием, прошла к тому месту, где лежал умирающий Скиталец.

Долго она стояла над ним в полном безмолвии. Наконец Одиссей поднял голову и проговорил слабым угасающим голосом:

– Привет тебе, царица! Видишь, я исполнил поручение Фараона: страна Кеми свободна от врагов. Где Фараон, чтобы я мог отдать ему отчет во всем прежде, чем умру.

– Фараон умер, Одиссей, – отвечала царица, – а ты живи, будь сам Фараоном!

– Ах, царица Мериамун, я знаю все! Да, Фараон умер, умер от твоей руки, потому что ты желала овладеть мною, но мной овладела смерть. Тяжким гнетом ляжет на тебя кровь Фараона в той стране, куда я теперь иду и куда ты вскоре последуешь за мной. Ты хотела умертвить Елену, но злоба твоя оказалась бессильной против ее бессмертия. А я умираю, и вот конец всей этой любви и ненависти, борьбы и скитаний.

Мериамун стояла молча; сердце ее надорвалось от горя, она забыла даже свой гнев на Реи и Елену. Тогда вместо нее заговорила Елена:

– Ты умираешь, Одиссей, но только на короткое время, ты придешь вновь и найдешь меня ожидающей тебя!

– И я тоже вернусь, Одиссей! – воскликнула царица. – И ты будешь любим, и под крылом у истины мы вновь встретимся с тобой.

– Там и в других местах мы будем вновь встречаться, а пока прощай, Елена! Я погрешил против тебя, но тебя одну я любил и люблю…

– Ты найдешь меня по ту сторону врат заката! – сказала Елена и, склонившись к нему, заключила его в свои объятия.

Вдруг голова героя откинулась назад, и он умер, умер на груди у Мечты Мира.

Так исполнилась клятва Италийской Афродиты и так возлежал, наконец, Одиссей в объятиях Златокудрой Елены Аргивянки.

А царица Мериамун била себя в грудь; губы ее побелели от злобы.

Но Елена поднялась и, стоя в голове у Скитальца, тогда как Мериамун стояла у него в ногах, сказала ласково и спокойно:

– Сестра моя, ты видишь, теперь конец всему. Тот, кого мы любили, потерян для нас. Что же ты выиграла, совершив все свои преступления? Не смотри на меня так гневно! Ведь ты не можешь ничего против меня, как и я не могу, да и не хочу причинить тебе никакого зла. Но ты, ты вечно будешь ненавидеть меня, хотя я ненависти к тебе не питаю. И так все будет до тех пор, пока ты не научишься любить меня, а до тех пор преступление и грех будут твоим уделом!

Но Мериамун и на это не сказала ни слова. Тогда Елена обратилась к Реи и шепотом приказала ему что-то, и он в слезах пошел исполнять ее приказания.

Вскоре он возвратился и с ним множество воинов. Они принялись сооружать громаднейший костер из добычи, оставшейся после неприятеля. Когда все было готово, солдаты подняли тело Одиссея на руки и возложили его на вершину костра, а на грудь положили его большой черный лук, дар Эврита, затем по слову Елены Реи взял факел и зажег костер. Мериамун стояла все время тут же, неподвижная и безмолвная, точно каменное изваяние.

Вот пламя охватило весь костер. Вдруг Мериамун, громко вскрикнув, сорвала золотую двуглавую змею, обхватывающую ее стан и швырнула ее в огонь.

– Из огня ты явилось, Первородное Зло, – воскликнула она на языке мертвого народа, – и в огонь возвратись, ложный советник.

Реи воскликнул на том же языке:

– Дурно ты поступила, царица, что отогрела змею у себя на груди.