Одиночка   ::   Ламур Луис

Все стихло. Дэч взял сверло и продолжил работу. Пот струями стекал по его лицу, но он продолжал углублять отверстие неторопливо и уверенно.

Консидайн ощущал, как в нем растет напряжение. Каждая секунда пребывания здесь увеличивала опасность. Он слишком хорошо знал западные города. Удрать из любого из них с добычей — чрезвычайно сложно. Ему доводилось слышать байки об удачных налетах, но верилось в них с трудом. На поверку все выходило иначе. Если даже какая-нибудь шайка бандитов и пробовала захватить город врасплох, то потом жители его до драки спорили между собой о том, кто из налетчиков получил первую пулю и чью.

Банкир этого города в Гражданскую войну был полковником в Армии союзников, лейтенантом во время войны с Мексикой, сражался с индейцами и охотился на буйволов. Хозяин салуна на другой стороне улицы — тоже известный охотник. Владелец центрального магазина во время Гражданской войны слыл в своем полку первоклассным стрелком, а потом участвовал в стычках с индейцами в Вайоминге и Небраске. И подобное можно вспомнить почти о каждом жителе. Во всем городе в лучшем случае набралось бы трое мужчин, никогда не державших в руках оружия или пользовавшихся им редко. Это было время, когда на Западе превыше всего ценились отвага, предприимчивость и ловкость. Поэтому ни одному хвастуну на деле никогда не удавалось облапошить первых переселенцев, обосновавшихся в суровом краю. Бандиты и беглые могли чувствовать себя в безопасности только до тех пор, пока проводили время с себе подобными в дешевых салунах и с девочками в борделях.

Пронзительно жужжа, пронеслось какое-то насекомое, где-то прокричал перепел. Прислонившись к дверному косяку, Консидайн напряженно слушал визг дрели. Его душа уже давно не знала покоя. И сейчас он продолжал корить себя. Только круглый идиот мог принять участие в такой дурацкой затее. Как вообще его угораздило стать вором? Он почувствовал, что от одной этой мысли его щеки вспыхнули, а по коже побежали мурашки. Поначалу все казалось только лихой забавой. Он был совсем мальчишкой; однажды у них с приятелем не оказалось денег, чтобы погулять в свое удовольствие. Тогда они поймали несколько бычков и продали их скупщику краденого скота. Все как нельзя лучше сошло с рук и потому повторилось. На четвертый раз их выследили. Были погоня и перестрелка. Им ничего не оставалось, как покинуть родной город. Удрав от полиции, он скрылся в Канзасе.

С тех пор одно преступление следовало за другим. И вот теперь вооруженное ограбление банка. Как ни печально, надо было признать, что за четыре года такой жизни он не стал богаче какого-нибудь ковбоя, работающего на скотоводческом ранчо. Разница заключалась лишь в том, что за человеком, честно добывавшим свой хлеб, не велось охоты по всей стране.

Первое отверстие было готово. Консидайн вынул кусок домашнего мыла и замазал щель по периметру дверцы сейфа. Дэч отдыхал, вытирая пот со лба, потом, пристроив дрель в другое место, продолжил работу. Металл под сверлом побелел.

Где-то на улице заржала лошадь. В степи еще раз прокричал перепел — одинокий зов, вопрошающий и заунывный. Консидайн прихлопнул москита на шее и шепотом выругался.

Напряжение продолжало нарастать. Харди уже не опирался на притолоку с безразличным видом. Он тоже нервничал. Только метис оставался совершенно спокойным.

Вдруг Харди свистнул, и Консидайн положил руку на плечо Дэча. Дрель смолкла. В наступившей гнетущей тишине стало слышно, как банковские часы безразлично отбивают убегающие секунды.

К перекрестку медленно приближалась пара лошадей. Вскоре два сонных всадника с ружьями, мерно покачиваясь в седлах, пересекли главную улицу и исчезли в темноте.