Охотник на игуан. Случай на побережье Вера Крус   ::   Рид Томас Майн

Мясо дикого индюка несравненно вкуснее мяса домашнего, а мы слышали, что в окрестных лесах множество индюков.

Мы выехали очень рано, чтобы использовать прохладу утренних часов. На побережье Вера Крус не бывает зимы; в полдень даже в декабре может быть нестерпимо жарко. Нас сопровождал только большой волкодав, собака, которую я недавно купил у одного из жителей Вера Крус. В том районе, куда мы направлялись, до сих пор не было гверильерос , иначе мы бы поехали с охраной. Тем не менее мы прикрепили кобуры к седлам; в каждой находилась пара револьверов «кольт». Вдобавок у нас было охотничье оружие: у меня двухствольный дробовик, у Инниса ружье, которым он владел очень искусно. Иннис был родом с Миссури и вполне соответствовал представлению о жителях этого штата.

Пока мы не достигли Вергары, проехав три или четыре мили, никаких трудностей в отыскании дороги у нас не было. Здесь мы бывали и раньше. Но даже человек, впервые оказавшийся здесь, не собьется с пути: нужно только оставаться в виду морского берега. Дорога в сущности и проходит по берегу, и во время отлива всадники большей частью передвигаются по влажному плотному песку. Но когда приходится отступать от берега на сухие меданос (песчаные холмы), то дорога становится очень трудной даже для верховых лошадей; а в упряжках их число приходится удваивать.

Ла Вергара – небольшая деревушка из мазанок на перекрестке двух дорог: одна ведет дальше по берегу к Текспану и на север, другая, называемая «Большой Национальной» (раньше она называлась королевской) отклоняется на запад, покидает побережье и уходит к Халапе и к столице. Через эту деревушку проходят все наши интендантские маршруты, и поэтому предприимчивый янки открыл здесь импровизированный салун; здесь подается выпивка кучерам и всем остальным, кто заглянет в бар. После быстрого галопа мы с товарищем рады были воспользоваться гостеприимством янки; это гостеприимство приняло форму шерри-кобблера ( Разновидность коктейля. – Прим. перев. ), охлажденного в снегу со склонов Оризавы. Приканчивая коктейль, мы получили некоторые новые и более подробные указания насчет дороги. Хозяин знал Хиля Вентано, покупал у него дичь и бывал в его доме. Мы должны были еще примерно четыре мили проехать вдоль берега, потом свернуть в лес у заметного кипариса. Дерево спутать невозможно: оно огромное и поросло «седой бородой». За ним окажется верховая тропа в двумя развилками; в первом случае мы должны двинуться по правой развилке; к сожалению, насчет второй он не помнил, нужно ли сворачивать направо или налево. Так что это вопрос остался нерешенным.

Поблагодарив гостеприимного хозяина, мы снова двинулись в путь и, как нам и было указано, держались берега. Дорога, как и раньше, шла то по влажному, то по сухому песку; в сухой песок наши лошади погружались до подпруги. Однако мы добрались до кипариса и, как нас и предупреждали, сразу его узнали. Лесной гигант – ауэуэте мексиканцев, побелевший от растения-паразита (tillandsia usneoides), известного под названием «испанский мох» или «борода старика».

До сих пор было легко; свернув в первобытный лес и оказавшись под деревьями, мы проехали еще с полмили и добрались до первой развилки. Но вскоре совершенно заблудились.

Ничего не оставалось как возвращаться, и мы уже собрались повернуть лошадей, чтобы вернуться на то место, где в подлеске потеряли тропу, когда увидели большое животное. Увидев нас, зверь тут же повернул назад в лес, поджав хвост.

Невозможно было не узнать в нем волка. Но даже если бы не узнали мы, узнала моя собака; повинуясь своей природе и инстинктам, она гневно залаяла, бросилась за волком и исчезла среди деревьев.