Пока клубился дым   ::   Говард Роберт Ирвин

К тому же прежде, чем они тебя заметят, у тебя уже будет приличная фора, ведь сперва тебя будут прикрывать от них береговые утесы. Так что ты легко утрешь им нос и окажешься в той деревне раньше, чем они тебя догонят!

– Похоже, твою умную голову не посетила такая простая мысль, что проклятые подлецы будут всю дорогу стрелять мне в спину из своих луков! – несколько раздраженно возразил ему я.

– Но ведь ты же сам прекрасно знаешь, – снова принялся он уговаривать меня, – что сиуксы стреляют на скаку куда хуже, чем команчи! Тебе просто не надо подпускать их к себе ближе чем на три-четыре сотни ярдов. И уж тогда-то они наверняка едва ли в тебя попадут. Хочешь, побьемся об заклад?

– Раз так, почему бы тебе не провернуть это дельце самому? – довольно резко спросил я.

Услышав такое, Джошуа сразу ударился в слезы.

– Только подумать, – рыдал он, – ты решился пойти против меня! Только подумать! Как ты мог? И это после всего, что я для тебя сделал!

А чего такого он для меня сделал, кроме как всегда очень ловко находил способы ободрать меня как липку и освободить мои карманы от честно заработанных деньжат?

– Ведь не кто иной, как я, – продолжал скулить Джошуа, – убедил компанию взять тебя на службу и положить тебе прям-таки царское жалованье! А в лихой час ты и ухом не ведешь, чтобы позаботиться о моей личной безопасности! Нет, недаром мой бедный старый дедуля частенько говаривал:

«Остерегайся любого южанина больше хищного зверя! Негодяй сперва сожрет твои харчи, потом вылакает все твое пойло, а потом рыгнет и воткнет в тебя свой мясницкий ножик. Просто так, чтобы посмотреть, как ты будешь дрыгать ногами!» И вот теперь, когда я вновь вспоминаю об этих мудрых словах моего любимого дедушки…

– Заткни пасть! – сказал я, страшно расстроившись. – И кончай ныть! Ладно уж, изображу индейца. Но только ради тебя. А еще вот что я тебе скажу: ладно, я завернусь в то одеяло и повтыкаю в волосы все те долбаные перья, но будь я проклят, если позволю срезать с моих любимых бриджей кожаный низ!

– Но ведь так было бы совсем похоже! – всхлипнул Джошуа, промакивая глаза бахромой моей охотничьей куртки.

– Заткни пасть! – яростно повторил я. – И закатай назад свою губу! Всему в мире есть свои пределы!

– Ну ладно, ладно, – сказал он. – Только успокойся. Какой же ты все-таки темпераментный! И потом ведь, в любом случае, когда ты завернешься в то одеяло, штанов все равно ниоткуда не будет видно!

Ну дак вот.

Пошли мы в каюту за одеялом, и ты мне не поверишь, пап, но этот проклятый индеец отказался отдать его мне, хотя на кону стояла его никчемная жизнь! Он-то ведь думал, что эта красная тряпка есть великий волшебный амулет, а любой обычный индеец куда скорее согласится отдать свою жизнь, чем свой любимый амулет! И тогда завязалась самая настоящая битва за то чертово одеяло, и та битва длилась бы до сих пор, если в Большой Нос ненароком не ударился головой об ту здоровенную пустую бутылку из-под рома, которая как раз в тот момент случайно оказалась у меня в руке. Все это было так отвратительно, пап! К тому же паршивец здорово прокусил мне левую ногу, когда я сидел на нем, выуживая из его волос эти противные замусоленные перья! И это лишний раз доказывает: любой индеец способен отплатить за добро лишь самой черной неблагодарностью. Я уже хотел было плюнуть и уйти из каюты, но тут Джошуа напомнил мне, что компания подрядилась доставить этого дурня в целости и сохранности до Хидасты, а значит, мы должны его туда привезти живым и невредимым, даже если для этого нам придется его убить!

А после Джошуа дал индейцу-янктону за его одра нож-тесак, одеяло и пороху на три выстрела.