Сальватор. Том 2   ::   Дюма Александр

— С благоговением!

— И ответить на мои вопросы.

— С твердостью.

— В таком случае я начинаю.

— А я слушаю.

Что бы ни говорил Петрус, капитан сумел разбудить его любопытство, и теперь он приготовился слушать во все уши.

— Итак, — начал капитан, — у твоего отца, стало быть, ни гроша? Это и неудивительно. Когда мы с ним расстались, он был на грани разорения, а его преданность императору помогла ему лишиться состояния быстрее, чем рулетка.

— Да, верно, именно из-за преданности императору он и лишился пяти шестых своего состояния.

— А последняя, шестая часть?

— Почти полностью ушла на мое образование.

— А ты, не желая окончательно разорять несчастного отца, но мечтая жить барином, наделал долгов… Так? Отвечай!

— Увы!..

— Прибавим к этому какую-нибудь любовь, желание блеснуть в глазах любимой женщины, проехать перед ней в Булонском лесу на красивой лошади, явиться вслед за ней на бал в изящном экипаже?

— Невероятно, крестный, какой у вас острый взгляд моряка!

— Чтобы стать моряком, друг мой, необходимо еще быть великодушным.

Мы поистине несчастны:

Мы рабы своей любви!

— Как, крестный?! Вы знаете наизусть стихи Шенье?

— Почему нет? В молодости я приехал в Париж, потому что хотел увидеть господина Тальма. Мне сказали: "Вы прибыли вовремя, он играет в трагедии господина Шенье «Карл Девятый».

Я сказал: "Посмотрим «Карла Девятого». Во время представления происходит стычка, появляется полицейский, меня уводят в участок, где я остаюсь до следующего утра. Утром мне говорят, что ошиблись, и выставляют за дверь. В результате я уезжаю, чтобы вернуться в Париж лишь тридцать лет спустя. Я спрашиваю, как поживает господин Тальма: «Умер!..» Я полюбопытствовал, где теперь идет «Карл Девятый»: «Запрещен начальством!..» «Ах, дьявольщина! — сказал я. — А мне бы так хотелось досмотреть конец „Карла Девятого“, ведь я успел увидеть только первый акт». «Невозможно, — отвечают мне. — Однако, если желаете прочесть, нет ничего проще». — «Что для этого необходимо?» — «Купите книгу!» И действительно, это оказалось несложно. Я вхожу к книготорговцу. «У вас есть Шенье?» — «Да, сударь, пожалуйста». — «Ладно, — думаю я, — прочту это у себя на корабле». Возвращаюсь на борт, открываю книгу, ищу: нет трагедии!

Одни стихи! Идиллии, мадригалы мадемуазель Камилле. Черт возьми, у меня на борту библиотеки нет, я и прочел моего Шенье, потом перечитал — вот как вышло, что у меня неосторожно вырвалась цитата. Только я оказался одурачен: я купил Шенье, чтобы прочесть «Карла Девятого», а у него такой пьесы, похоже, вообще не было. Ах, эти книготорговцы! Вот флибустьеры!

— Бедный крестный! — рассмеялся Петрус. — Торговцы ни при чем.

— Как это — ни при чем?

— Это ваша ошибка.

— Моя?

— Да.

— Что ты хочешь сказать?

— Трагедию «Карл Девятый» написал Мари-Жозеф Шенье, член Конвента. А вы купили книгу поэта Андре Шенье.

— Ага! Ага! Ага! — воскликнул капитан на все лады.

Вдруг он глубоко задумался, потом продолжал:

— Вот все и разъяснилось, но книготорговцы все равно флибустьеры!

Видя, что крестного не переубедить, и не имея оснований защищать эту почтенную гильдию, Петрус решил не упорствовать и стал ждать, когда Пьер Берто вернется к прежней занимавшей его теме разговора.

— Итак, мы остановились на том, — сказал моряк, — что ты наделал долгов. Так, крестник Петрус?

— Мы действительно остановились на этом, — подтвердил молодой человек.



II. Крестный-американец



На мгновение воцарилась тишина. Пьер Берто пристально посмотрел на крестника, словно хотел увидеть его насквозь. — И какие у нас долги… хотя бы приблизительно?

— Приблизительно? — усмехнулся Петрус.

— Да.