Свирепая справедливость   ::   Смит Уилбур

 — Бортинженер — молодой темноволосый человек, приятной внешности, с крутым лбом, бледной кожей и быстрыми четкими движениями, выработанными специальными тренировками.

Девушка повернулась к командиру «Боинга», их взгляды встретились, эти двое изучали друг друга. У капитана волосы почти седые, коротко остриженные и плотно прилегают к большому круглому черепу. У него толстая шея, мясистое румяное лицо фермера или мясника, но глаза холодные, а манеры спокойные и неизменные. С этим человеком нужно считаться, и девушка сразу это поняла.

— Я хочу, чтобы вы поняли: я решительно настроена на эту операцию, — сказала она, — и с радостью принесу свою жизнь в жертву. — Она бесстрашно смотрела в глаза капитану и видела, как в них появляется уважение. Хорошо, все, как она рассчитала.

— Верю, — сказал капитан и кивнул.

— У вас долг по отношению к четыремста семнадцати людям на борту самолета, — продолжала она. Он ничего не ответил. — Они в безопасности, пока вы будете точно выполнять мои приказы. Обещаю вам.

— Хорошо.

— Вот наше новое назначение. — Она протянула ему маленькую белую карточку с машинописью. — Мне нужен новый курс, с учером метеопрогноза, и расчетное время прибытия. Вы ляжете на новый курс сразу вслед за очередным сигналом «Все в норме» через… — она взглянула на бортинженера.

— Девять минут тридцать восемь секунд, — быстро ответил тот.

— …и я хочу, чтобы поворот на новый курс был очень мягким, уравновешенным. Мы ведь не хотим, чтобы пассажиры пролили свое шампанское, верно?

За те несколько секунд, что девушка пробыла в рубке, у нее установился странный контакт с капитаном: взаимное неохотное уважение вместе с открытой враждебностью и сексуальной привлекательностью. Девушка сознательно оделась так, чтобы не скрывать тела, и от возбуждения соски ее затвердели и потемнели, они красноречиво торчали под тонкой тканью платья, рубку заполнил мускусный женский запах, усиленный ее возбуждением.

Несколько минут все молчали, затем бортинженер нарушил молчание.

— Тридцать секунд до сигнала «Все в норме».

— Хорошо, включи высокую частоту и передай сигнал.

— Аэропорт Найроби, говорит «Спидберд ноль семь ноль».

— Слушаем вас, «Спидберд ноль семь ноль».

— Все в норме, — сказал инженер в микрофон.

— Принято, ноль семь ноль. Следующий контакт через сорок минут.

— Ноль семь ноль.

Девушка облегченно вздохнула.

— Ну, хорошо, выключите радио. — Потом капитану: — Отключите автопилот и проведите поворот на новый курс вручную. Посмотрим, умеете ли вы быть нежным.

Поворот был совершен за две минуты с великолепным мастерством, при смене курса на 76 градусов стрелка указателя направления не отклонилась и на волосок, и, когда все было кончено, девушка впервые улыбнулась.

Великолепной солнечной улыбкой с белоснежными зубами.

— Хорошо, — сказала она, улыбаясь капитану прямо в лицо. — Как вас зовут?

— Сирил, — после мгновенного колебания ответил он.

— Можете называть меня Ингрид, — сказала она.

Никакого точного расписания, кроме часов огневой тренировки с пистолетом и автоматическим оружием, у Питера Страйда не было. Но от стрельб не освобождался ни один человек в отряде «Тор», даже техники.

Остальное время дня Питера было занято непрерывной деятельностью, начиная со знакомства с новейшим электронным оборудованием связи, установленным в его командирском самолете. Это заняло половину утра, и он едва успел присоединиться к своей ударной силе в салоне транспортного самолета «Геркулес», где должна была проходить дневная тренировка.

Питер выпрыгнул в составе первой десятки. Прыгали они с высоты в пятьсот футов, и парашюты раскрылись, казалось, всего за мгновение до того, как люди коснулись земли. Однако боковой ветер оказался достаточно силен, чтобы разбросать их даже с такой высоты. Для Питера первый выброс прошел недостаточно кучно.