За Хартию!   ::   Триз Джефри

Оуэн закинул свой узелок на плечо и вышел.

Он направился к западу, по дороге на Крикхауэлл. Перейдя по мосту через Аск, он свернул к Майнид Ллангатвиг – так было короче, чем вокруг Джилверна, а пустынная болотистая низина не пугала его. Он знал эти места, и они его знали.

Протоптанная дорожка пролегала через вереск и папоротники. Здесь она ненадолго отклонялась от нужного направления. Оуэн оставил ее и пошел через поле. Его пастушеское чутье подсказывало ему прямой путь, хотя то и дело приходилось огибать трясины, ручейки и протоки, которыми было изрезано плоскогорье.

Оуэн проголодался. Вынув несколько хлебных корок и кусок овечьего сыра, он расположился возле небольшого родника. Чистой холодной водой он запьет свою скромную трапезу.

Мартовский ветер кружил над плоскогорьем, свистел, что-то напевал в покрасневшие уши мальчика. И мальчик поеживался под этим ветром, потому что старенькая, выношенная одежонка слабо согревала его.

Ветер выл так громко, что Оуэн не услышал за своей спиной тихих шагов по упругому мху. И, когда жадная рука протянулась из-за его плеча, он был застигнут врасплох.

Он вскрикнул. Рука исчезла, а вместе с ней самая большая горбушка и сыр.

Оуэн вскочил, сжав кулаки. Парнишка примерно его возраста, но еще более оборванный, грязный и тощий, приплясывал в отдалении, запихивая в рот украденную еду.

– Вор! – крикнул Оуэн по-валлийски. Его лицо потемнело от злости.

Но противник оказался англичанином. Он явно не понимал по-валлийски. Тогда Оуэн повторил свое оскорбление по-английски, прибавив все обидные слова, какие только знал. Незнакомый мальчишка тоже рассердился. Сжевав последнюю крошку хлеба, он шагнул навстречу Оуэну:

– Сам ты вор! Грязный валлиец!

Кулак Оуэна ударил его в скулу. Воришка опрокинулся на спину. Еще через секунду ребята молотили, щипали и царапали один другого, сцепившись на вершине холма.



Глава вторая

Тени над долиной

Оуэн сразу почувствовал, что сильнее обидчика. Недаром он провел свою жизнь в горах, пас овец под открытым небом – сельский труд сделал его жилистым и гибким. А противник, судя по его бледному лицу, был горожанин. К тому же он совсем ослаб от голода.

Однако этот заморыш владел разными ловкими приемами, которые были незнакомы подпаску, привыкшему к бесхитростным деревенским потасовкам. Оуэн всё чаще получал неожиданные удары, а его собственные попадали в цель все реже.

– Ты, черт! Драться ты умеешь! – прошипел Оуэн, хватая ртом воздух. Он невольно начинал уважать этого мелкого воришку.

Английский паренек криво усмехнулся и очень больно стукнул валлийца по носу. Оуэн взвыл и, забыв о всяком уважении, бросился на врага, как дикий кот.

Благородный бокс перешел в неклассическую борьбу.

Англичанин попытался серией коротких зуботычин» навязать Оуэну дальний бой, но безуспешно. Противники сцепились, обхватили друг друга за шею и повалились на землю, перекатываясь один через другого и через колючие кусты.

– Все! Тебе конец! – выдохнул Оуэн.

Он был теперь наверху и чувствовал, что сопротивление врага слабеет. Потом сел на грудь англичанина, придавил коленями его руки, а свои собственные освободил, чтобы чуть придушить противника, если потребуется. Англичанин отчаянно извивался в последней попытке сбросить врага на землю. Но Оуэн сидел крепко, и внезапно борьба прекратилась. Лицо воришки совсем побелело.

– Твоя победа! – пробормотал он и закрыл глаза. Оуэн поднялся.

– Потому что ты усталый и голодный, – благородно признал он.

– Еще бы! – откликнулся тот. – Я ничего не ел два дня. С тех пор, как вышел из… – Он внезапно умолк, подозрительно оглядывая Оуэна. – С тех пор, как вышел из дому, – закончил он осторожно.