Благородство поражения. Трагический герой в японской истории   ::   Моррис Айван

» О нем ни в коем случае не забыли огромные толпы, в полном молчании наблюдавшие за ним во время визита в Храм Ясукуни, где он, закрыв глаза, долго стоял в глубоком поклоне, выражая почтение легионам своих солдат-сотоварищей, убитых в неудачной для Японии войне.



Введение

Наш мир, с его красными пастями и кровавыми когтями, запрограммированный на борьбу за выживание и превосходство, почитает успех, и типичными его героями становятся мужчины и женщины, дело которых окончилось триумфом. Победа никогда не дается им без трудов; ценой же ее часто бывает жизнь героя. Все же, остается ли он в живых, дабы наслаждаться славой своих достижений, подобно Мухаммеду, Мальборо, или Вашингтону, либо гордо погибает в борьбе, как Нельсон, или Св. Жанна, — его усилие и жертва, в самом прагматическом смысле, стоят того.

И в Японии есть свои удачливые герои, начиная с императора-основателя Дзимму, который (в соответствии с легендой), подчинил в 660 г. до н. э. варваров и основал императорскую династию, правящую вплоть до сегодняшнего дня; затем — 47 Ронинов, умерших с гордым сознанием того, что отомстили за бесчестье своего господина; наконец, адмирал Того («японский Нельсон»), показавший во время Русско-японской войны, что маленькое островное государство в Тихом океане может победить одну из сильнейших западных держав; говоря о современности, упомянем таких гениев науки, как Юкава и Ногути, чьи открытия подтвердили способность японцев идти вровень с иностранцами и в мирных, практических областях.

В запутанной японской традиции есть другой тип героя; это человек, деятельность которого обычно падает на период нестабильности и войн, являющий собой настоящую противоположность характеру достигающему. Это человек, чья прямодушная искренность не позволит ему совершать какие-либо маневры и идти на компромиссы, столь часто требующиеся для обретения мирского успеха. В ранние годы храбрость и способности могут быстро продвинуть его наверх, однако он навеки обручен с проигрывающей стороной и неизбежно будет низвергнут. Бросая себя туда, куда ведет его мученическая судьба, он открыто противится диктату условностей и здравого смысла до тех пор, пока его не победит противник, «удачно оставшийся в живых», которому удается своими безжалостно реалистическими методами навязать этому миру новый, более стабильный порядок. Столкнувшись с поражением, герой обычно лишает себя жизни, дабы избежать унижения плена, утвердить свою честь и дать последние уверения в своей искренности. Его смерть не есть временная неудача, вскоре искупаемая его последователями, но представляет необратимое крушение всего дела, которому он был лидер; проще говоря, борьба была бесполезной и во многих случаях приводила к результатам, прямо противоположным ожидаемым.

Хотя, разумеется, и в истории Запада также были великие люди, принципиально не имевшие возможности достичь своих целей, которых в случае необходимости записывали в герои, это происходило вопреки их крушению. Поющие панегирики Наполеону редко занимаются периодом после Ватерлоо, тогда как, будь он персонажем японской традиции, сам катаклизм и его горькие последствия заняли бы центральное место в героической легенде.

Такое пристрастие к героям, неспособным достичь своих конкретных целей, может многому нас научить как относительно японской системы ценностей и чувствоизъявлений, так, косвенно, и относительно наших собственных. В обществе господствующего конформизма, члены которого пребывают в благоговейном страхе перед авторитетами и прецедентами, безрассудные, непокорные, благородные в своих эмоциях фигуры типа Ёсицунэ и Такамори имеют особую привлекательность.