Блюз для черного кота   ::   Виан Борис

– Приди в мои объятия! Ик! – закончил кот.

– Какой он милый! – сказала шлюха, прослезившись.

Чтобы не обижать кота, Петер Нья поцеловал его в лоб. Кот сжал его в объятиях, потом вдруг отпустил и рухнул на пол.

– Что с ним? – взволнованно спросила сестра Петера Нья.

Петер Нья вынул из кармана хирургическое зеркальце и ввел его в ухо коту.

– Он умер, – объявил Петер Нья. – Коньяк достиг мозга. Видно, как он просачивается.

– Господи! – сказала сестра Петера Нья и заплакала.

– Что с ним? – встревоженно спросила шлюха.

– Он умер, – повторил Петер Нья.

– Боже мой! – сказала шлюха. – После всех наших стараний!

– Такой славный котик! И какой собеседник! – сказал вернувшийся человек в тапочках.

– Да, – подтвердила сестра Петера Нья.

Официант пока ничего не говорил, но чувствовалось, что он уже выходит из оцепенения.

– С вас восемьсот франков.

– Ого! – встревоженно сказал Петер Нья.

– Я угощаю! – сказала шлюха, доставая тысячу франков из своей элегантной красной кожаной сумки. – Сдачи не надо, – сказала она, обращаясь к официанту.

– Благодарю, – ответил тот. – А что прикажете делать с этим? – Он с отвращением указал на кота.

Струйка мятной настойки стекала по кошачьей шерсти, образуя замысловатый рисунок.

– Бедняжка! – всхлипнула шлюха.

– Не оставляй его здесь, – сказала сестра Петеру Нья. – Нужно что-то придумать.

– Он пил как лошадь! – сказал Петер Нья. – До чего глупо. Но теперь поздно об этом говорить.

Шум Ниагары, служивший с момента ухода американцев звуковым оформлением сцены, вдруг прекратился. Они разом встали и подошли к остальным.

– Коньяку! – потребовал первый.

– Баиньки, мой мальчик, пошли спать. – И она обняла обоих американцев за плечи. – Извините, господа, я должна пойти уложить своих малышей. А котика все-таки жалко. И вечер так славно начался…

– До свидания, мадам, – сказала сестра Петера Нья.

Человек в тапочках соболезнующе похлопал Петера Нья по плечу, огорченно покачал головой и вышел на цыпочках, не проронив ни слова.

Официанту явно хотелось спать.

– Что мы будем с ним делать? – спросил Петер Нья. Сестра ничего не ответила.

Тогда Петер Нья завернул кота в свою куртку, и они вышли. Было холодно и темно. В небе одна за другой загорались звезды. Колокола церквей исполнили траурный марш Шопена, оповещая жителей города, что час ночи уже пробил. Дул резкий ветер, и было трудно идти. Брат и сестра добрались до угла. У их ног зиял черный люк, жадно поджидая добычу. Петер Нья развернул куртку. Он осторожно вынул уже совсем окоченевший труп кота, а сестра молча погладила его. Медленно, словно нехотя, кот исчез в водостоке. Раздался всплеск – яма, удовлетворенно хмыкнув, проглотила добычу.