Боярские дворы   ::   Молева Нина

Причем была Москва-река серьезным, а то и вовсе неодолимым препятствием, как рассказывает одно из древних стихотворений Кирши Данилова:

Переехал молодец

За реку за Смородину.

Он отъехал как бы версту-другую.

Он глупым разумом похваляется:

«А сказали про быстру реку Смородину —

Ни пройти, ни проехати.

Ни пешему, ни конному, —

Она хуже, быстра река,

Toe лужи дождевыя!»

…Воротился молодец

За реку за Смородину…

Нельзя чтоб не ехати

За реку за Смородину:

Не узнал добрый молодец

Того броду конного,

Не увидел молодец

Перевозу частого,

Не нашел молодец

Он мосточку калинова,

Поехал он молодец

Глубокими омуты

Да и стал тонуть.

Утонул добрый молодец

Во Москве реке Смородине.

С северо-запада селение на Боровицком холме имело дополнительную защиту в виде промоины естественного происхождения, возникшей от срастания двух оврагов, которые прорезали берега Неглинной. Один проходил у Троицких ворот нынешнего Кремля, второй — между Второй Безымянной и Петровской башнями. Эта промоина служила фортификационным целям еще в дославянские времена.

Сегодня археологи не сомневаются — феодальный «град Москов» уже существовал в XI веке, а в течение двух последующих столетий он превратился в крепость с прилегавшими к нему посадами — предградьем. В период феодальной раздробленности и борьбы за великое Киевское княжение владимиро-суздальские князья потянулись к «Москову»: выход к узлу главных дорог Руси имел слишком большое значение.

Больше двадцати лет один из младших сыновей Владимира Мономаха, Юрий-Георгий Владимирович Долгорукий, мечтает о полноте отцовской власти. В 1147 году, по словам Ипатьевской летописи, зовет Долгорукий на встречу очередного своего союзника, князя Новгород-Северского и Черниговского Святослава Ольговича: «Приди, брате, ко мне в Москов».

Святослав Ольгович недавно вынужден был бежать в лесной суздальский край из начисто разграбленного собственного дома и хозяйства. Князья-родичи опустошили его Новгород-Северскую волость и собственную усадьбу князя в Путивле. Увели они 700 человек дворни, 3000 кобылиц и 1000 коней, не считая несметного множества «готовизны» — продовольственных запасов.

С остатками дружины, женой и детьми добрался князь до суздальской Оки и остановился в устье Поротвы, куда Юрий Долгорукий послал ему богатую «встречу» и дары каждому из прибывших: «паволокою» — дорогими тканями и «скорою» — мехами. Не замедлил расчетливый Долгорукий воспользоваться ратным искусством беглеца — дал ему «воевать» по последнему, зимнему, пути Смоленскую волость вверх по Поротве, а сам направился «воевать» Новгородские волости. Святославу удалось успешно дойти до верховьев Поротвы и занять город Людогощ. Юрий, в свою очередь, овладел Новым Торгом. На обратном пути из Нового Торга в родной Суздаль шел Юрий Владимирович через Волок Ламский, откуда, скорее всего, и послал приглашение соратнику, благо «Москов» был к тому времени местом хорошо известным, благоустроенным и богатым.

Встреча суздальского князя Юрия Долгорукого с князем Святославом Ольговичем. Миниатюра из Лицевого летописного свода. XVI в.

Состоялась встреча 4 апреля 1147 года, в пятницу, на пятой неделе Великого поста, в канун праздника Похвалы Богородицы. А на следующий день Долгорукий приказал устроить «обед силен», одарил всех гостей и княжескую дружину щедрыми подарками и тут же сосватал свою дочь за малютку-княжича Олега Святославича. Венчание молодых состоялось спустя три года.

Но союз Юрия Долгорукого с Святославом Ольговичем оказался недолгим. Уже на следующий год щедро одаренный суздальским князем Святослав соединился с его врагом Изяславом, и Юрию Владимировичу пришлось выступить против обоих. Измена была тем тяжелее, что Изяслав пригласил себе на помощь венгров, богемцев и поляков.