Брачный контракт   ::   Бальзак Оноре де

Но он еще не успел сделать несчастной ни одну женщину, он не проигрывал в карты кучи денег, не блистал в свете, был слишком честен, чтобы обмануть кого бы то ни было, даже девушку; получаемые им любовные письма не валялись у него повсюду и не хранились в особой шкатулке, куда могли бы заглядывать его друзья, пока он повязывал галстук или брился; он не собирался распродавать свои земли в Гюйенне, не обладал смелостью, необходимой для решительных поступков и привлекающей всеобщее внимание к молодому человеку; наконец он ни у кого не занимал денег, а, напротив, сам имел глупость давать взаймы друзьям, которые после этого исчезали и забывали о его существовании. Он как будто сам сознавал всю нескладность своего характера. Она объяснялась отцовским деспотизмом, сделавшим его каким-то половинчатым существом.

И вот как-то утром он сказал одному из своих друзей по имени де Марсе, который впоследствии приобрел большую известность:

— Мой друг, в жизни должен быть смысл!

— Неужели надо было дожить до двадцати семи лет, чтобы постичь это? — насмешливо спросил де Марсе.

— Да, мне двадцать семь лет, и как раз поэтому я решил обосноваться в Ланстраке и стать помещиком. Я поселюсь в Бордо, в старом отцовском особняке, перевезу туда свою мебель из Парижа, но парижскую квартиру оставлю за собой и буду ежегодно жить в ней три зимних месяца.

— И женишься?

— И женюсь.

— Я тебе друг, славный мой Поль, ты это знаешь, — сказал де Марсе, с минуту подумав. — Ну что ж! Стань отцом семейства и примерным супругом; ты будешь посмешищем до конца своих дней. Если бы ты мог быть не только смешон, но и счастлив — еще куда ни шло; но ты не будешь счастлив. У тебя недостаточно твердая рука, чтобы удержать бразды правления в семейной жизни. Надо отдать тебе справедливость; ты прекрасно ездишь верхом, никто лучше тебя не умеет вовремя натянуть или отпустить поводья, поднять лошадь на дыбы, оставаясь точно приросшим к седлу. Но женитьба, дорогой мой, дело другое. Я уже предвижу, как норовистая госпожа де Манервиль рысью, а больше галопом, помчит тебя во весь опор, и вскоре ты будешь выбит из седла, да так, что очутишься в канаве с переломанными ногами. Послушай! У тебя остались поместья в департаменте Жиронды, приносящие сорок с чем-то тысяч дохода. Прекрасно! Отошли в Бордо своих лошадей и лакеев, обставь там свой особняк; ты станешь властителем бордоской моды, к твоему мнению будут прислушиваться и в Париже, мы же будем сообщать тебе обо всех наших чудачествах. Веселись в провинции, дурачься там — может быть, эти дурачества тебя прославят, — только не женись! Кто женится в наше время? Коммерсанты — ради денежных выгод или же для того, чтобы вместе с женой тянуть лямку; крестьяне — чтобы народить побольше детей, потому что им нужны рабочие руки; биржевые маклеры или нотариусы, которым надо платить за контору; злополучные короли — для продолжения своих злополучных династий. Только мы одни свободны от этой обузы, а ты хочешь подставить шею под ярмо! Ну зачем тебе жениться? Поделись своими соображениями с лучшим другом. Допустим, что твоя жена будет так же богата, как и ты; но восемьдесят тысяч ливров дохода для двоих — далеко не то, что сорок тысяч для одного, потому что пойдут дети — и вот вас уже не двое, а трое или четверо. Неужели ты возымел нелепое желание продолжать род Манервилей? Это не принесет тебе ничего, кроме неприятностей. Видно, ты не знаешь, что быть отцом или матерью — дело не легкое. Брак, друг мой, — глупейшая жертва, которую мы приносим обществу; она идет на пользу только нашим детям, да и то лишь тогда, когда их лошади уже щиплют траву на наших могилах.