Брат   ::   Расул-заде Натиг

---------------------------------------------

Расул-заде Натиг

Брат



Натиг Расул-заде

БРАТ

Ночью внезапно ему сделалось плохо, в какой-то миг он даже подумал, что умирает, не доживет до утра. Голова болела адски, нечеловеческая боль висела где-то в области височной кости, пронзала череп, его стошнило на коврик перед кроватью, сил не было подняться, дойти до туалета. Жена переполошилась, в "скорую" звонила. Было четыре утра, когда все прекратилось так же вдруг, как и началось.

- С чего бы, господи? - тихо, испуганно причитала Маша, жена. - Вроде бы ничего не ел такого, я думала, отравился, все симптомы отравления...

- Не пил? - сонный неряшливый врач "скорой", изучая слабый пульс, пояснил: - спиртное?

- Да он вообще не пьет, - почему-то возмутилась Маша.

- Явный упадок сил, - констатировал врач. - А так все нормально вроде. Пусть отдохнет денька два.

Но отдохнуть не пришлось ни два денька, ни даже один. Утром пришла телеграмма, срочная: "Умер брат твой родной. Скончался четыре утра. Мама".

Библейский тон телеграммы в какой-то мере шел от незнания отправлявшим русского языка, к тому же был предназначен для его начальства на работе чтобы знали, что именно родной брат умер, и отпустили бы приехать на похороны. Да и билет на самолет, конечно. С такой телеграммой на руках будет гораздо проще срочно взять билет в аэропорту. Он был сражен - его брат-близнец, тридцати шести лет, здоровый, полнокровный, в расцвете сил, и вдруг - умер. Это не умещалось в сознании. Умер. Внезапно. Уме-ер. Он перекатывал это слово в мозгу, и оно никак не соответствовало цветущему виду веселого, любящего покутить, пожить, пошуметь брата, человека авантюрного склада, брата, который был прямой противоположностью ему... Надо было действовать, куда-то мчаться, что-то делать, покупать билет на ближайший рейс до Баку, а он сидел на краешке кресла, безвольно уронив плечи, опустив руки, в одной - телеграмма. Будто вот-вот упадет с кресла. На самом краешке. Маша с тревогой наблюдала за ним, не решаясь что то сказать. Она понимала, что надо теперь срочно лететь в Баку, чтобы успеть на похороны.

Чудовищно, думал он, чудовищно, и, кажется, сказал это вслух, потому что жена вдруг чуть встрепенулась. В самолете он спал. Ужасная ночь, когда он физически переживал смерть брата-близнеца, крайне утомила его, и он ни о чем не мог думать, и все клонило в сон, закрывались глаза, и он заснул, и приснился ему кусочек из их детства, вернее, из детства его брата, Азада. Дача в Приморском, что возле селения Мардакяны, горячий белый песок под ногами, все кругом залито жарким солнцем, низкие, стелющиеся по земле, по песку виноградники, раскоряченное дерево инжира, и мама на крылечке дома, разморенная жарой, говорит его брату, Азаду, чтобы он был осторожнее и смотрел под нога, здесь могут водиться змеи, и Азад поднимает поочередно свои ножки и смотрит на пятки. Им с братом по четыре года. Он вдруг проснулся и уставился на поднос со стаканчиками в руках у стюардессы, который она совала ему под нос, предлагая попить. Губы ее зашевелились, он отвел глаза от лица стюардессы, бессознательно взял стаканчик, стал пить и заплакал.