Четвертый блиндаж   ::   Гайдар Аркадий Петрович

Лошадей у каждой пушки было по шесть штук - по три пары на пушку. Лошади отцепились от пушек как-то сразу, будто бы вагоны от паровоза. Красноармейцы возле пушек забегали и что-то такое крутили, ворочали, потом отбежали назад. Остался рядом с пушкой только один. И тот, который остался, держал в руке длинный шнур, привязанный к пушке.

- Ты, Колька, не знаешь, зачем это он за шнурок держится? - спросил Васька, усаживаясь поудобнее.

- Не знаю, - сознался Колька, - только если держится, то уж, значит, так нужно.

- Обязательно так нужно, - подтвердила Нюрка.

- А то если бы он не держался, тогда как же? - продолжал Колька.

- Ну, конечно, - согласился Васька, - если бы не держался, тогда как же?..

Но тут красноармейский командир, который стоял позади с телефонной трубкой, что-то громко закричал. Другой командир, который стоял поближе к пушке, тоже что-то крикнул, махнул рукой, и тогда красноармеец дернул за шнурок.

Сначала сверкнул огромный огонь. Потом так ударило, как будто бы гром грохнул над самой печной трубой.

Ребята слетели с забора на траву.

- Ну и бабахнуло! - сказал Васька, поднимаясь.

- Здорово бабахнуло, - согласилась побледневшая Нюрка.

- Это вот когда дернут, тогда и бабахнет, - объяснил Колька. - А вы говорите, зачем шнурок да зачем! Я теперь сразу угадал - зачем. А вот скажи, Васька, почему ты с забора соскочил и меня с Нюркой спихнул?

- Я не соскочил, - обиделся Васька. - Это Нюрка первая соскочила, тряхнула забор, я свалился.

- Я не первая, - отказалась Нюрка. - Если бы я первая, то как же бы я Кольке на спину упала?! Это он сам первый.

- Вот еще! - рассердился Колька. - Это ты просто побоялась в крапиву падать и нарочно выбрала так, чтобы мне на спину. А я вот не побоялся и всю руку изжег. - И, обернувшись к Ваське, он добавил: - Они все, девчонки, крапивы боятся. Куда уж им!

С тех пор красноармейцы с пушками приезжали часто. Только в среду да в понедельник стрельбы не бывало. А то каждый день.

Как только приедут артиллеристы, так бегут ребята прямо к кустам. Сядут на бугорочке, совсем близко, и смотрят: с бугорка все видно и все слышно. Слышно, как телефонист послушает в трубку и потом говорит командиру:

- Прицел 6-5, трубка 7-2.

Тогда командир кричит:

- Второе орудие!.. Прицел 6-5, трубка 7-2.

И бегут сразу красноармейцы ко второму орудию. Покрутят какое-то колесо, и орудие немного вверх приподнимается. Покрутят другое, и ствол орудия немного в сторону отойдет. Тут, когда нацелятся артиллеристы, командир махнет рукою - дернет красноармеец-наводчик за шнурок. Вот тебе и трах-бабах!

Куда летит снаряд - этого ребятам не видно. Но когда долетит и разорвется, то тогда уже видно, потому что над этим местом поднимется целое облако пыли и черного дыма.

И все снаряды рвались то около церкви, то около мельницы, то около домиков, которые виднелись далеко на горке.

- А страшно в той деревеньке жить! - сказала как-то Нюрка. - Я бы ни за что не осталась там жить. А ты, Васька?

- И я бы не остался, - ответил Васька. - А отчего это отец говорил, что там никакой деревеньки нет, и все это только отсюда кажется?

- Деревенька есть, - решил Колька, - да только из нее перед стрельбой все уходят.

- А лошадей куда?

- А лошадей тоже уводят.

- И коров тоже? - спросил Васька.

- И коров тоже, и разных там свиней, и баранов.

- И куриц тоже уводят? - полюбопытствовала Нюрка. - И уток тоже, и всех?

- Должно быть, уж и всех, - ответил Колька и замолчал, потому что самому ему чудным показалось такое дело.

Как раз тут стрельба окончилась, подвезли красноармейцам котел на колесах - кухню. Стал наливать им повар в котелки что-то - суп или борщ, а красноармейцы садились тут же на траву и ели. Тогда Васька сказал:

- Побежим домой. Я что-то тоже поесть захотел.

Но Колька остановил:

- Погоди-ка немного, сюда командир едет.