Дело о браконьерстве   ::   Приставкин Анатолий

Мы же занялись сырыми палатками, опрокинутой посудой, поглядывая в ту сторону, куда уходила, обнажив рваный аспидно-черный бок, уже нестрашная, почти живописная туча. Все блестело, все сияло на солнце.

И вот в такой именно момент Володя решил закинуть свою сеть. Ему почему-то казалось, что в мутной от дождя реке сейчас особенно добычливо ловится рыба. Я не упомянул, хотя это надо непременно сделать, что Володя работает шофером - развозит на машине почту. То есть теперь, когда прошло достаточно времени, я говорю о его профессии в прошлом времени. Сейчас он вообще нигде не работает. У него с давней поры, еще с той, когда он работал в колхозе, оказалась застарелая болезнь ног, которая вызывает гангрену пальцев и которая в простонародье именуется "окопной болезнью". Гангрена грозила распространиться на голень, и ногу ему ампутировали.

Но это все потом. Через много лет.

Я сейчас подумал, что, как и многие деревенские ребята, он потому и тяготел к сетке, а не к удочке, что на деревне сеть да острога не почитаются чем-то браконьерским. А удочка, с точки зрения мужика, - это скорей городская забава, времяпревожде-ние, а не дело.

В общем, пока мы занимались хозяйством да обедом, Володя в одиночку закрепил один край сети на берегу, а другой потащил за собой в воду. Потащил да за что-то там зацепился. Подергал, подергал и заорал мне на берег:

- Эй, потяни другой конец!!

Пока мы так тянули да перебрасывались словами, к нам подошли эти двое: директор совхоза и его помощник.

Мы видели их, но чуть раньше, в самом начале дождя, когда они подъехали на брезентовом "газике", в метрах ста от нас вышли из машины, прикрывшись плащ-палатками, и стояли там уводы. Но мы тогда никакого внимания на них не обратили. Теперь же Володя, стоя по пояс в реке, что-то мне кричал, вроде того, что дергай, да не так, а так, и не на себя, а в сторону, да не порви чего. Директор оказался за моей спиной и глуховатым голосом произнес:

- Это что же, сеть, да? А кто вам разрешил ловить здесь сетью?

Сказано, повторяю, это было довольно спокойно, но по-хозяйски. А так как сеть все не тянулась, Володя кричал, а человек за спиной говорил довольно властно, я, психанув, крикнул, не оборачиваясь:

- Вы-то кто такие?

- Я директор здешнего совхоза, - ровно сказал человек. - А это мой завхоз. А вы? Из Москвы? Как же не совестно вам, москвичам, заниматься браконьерством?..

- Да подите вы! - крикнул я в сердцах, повернувшись к говорившему. Меня разозлило, что здесь, в этой дурацкой ситуации, когда я не имею отношения к сети, меня стыдят и называют браконьером. Тем более что я всегда считал себя охранителем природы и никогда не позволял себе ветки лишней срубить, не то чтобы попирать законы. А Володя, главный зачинщик и виновник моего позора, спокойно наблюдает из воды за нашим диалогом, и будто бы это его не касается.

Впрочем, нет, он не промолчал. Когда страсти стали накаляться, он крикнул из воды:

- А кто вы такие, чтобы нам указывать? А? - И уже как бы сам себе: Много развелось тут всяких, кто начальников корчит...

И опять он закричал мне, чтобы я не тянул, а дернул, потому что он нащупал корягу и ее нужно поднять...

- Ах, вы хотите знать, кто мы такие! - вспылил директор, и лицо его худощавое стало очень бледным.

Я сразу подумал, что у него довольно-таки расшатаны нервы. Он решительно, кивнув завхозу, направился к своей машине, а его плащ-палатка в темных потеках от дождя волочилась за ним по траве.

- Я вам покажу! - произнес он с угрозой, хлопнул дверцей и уехал.

А мы остались распутывать эту проклятую сеть. Но, видать, я все-таки сильно разозлился-. В сердцах я швырнул конец на берег и крикнул Володе:

- Ну тебя! Распутывай свою сеть сам! Какого черта она мне нужна!

Как там распутывался Володя с сетью, как доставал и куда прятал, я, честно говоря, не видел.