Древо человеческое   ::   Уайт Патрик

Те обрывки окрашенных стеклышком мыслей, что внезапно приходят в голову, – а он будет смотреть сквозь стекло подолгу, – те мысли тоже войдут в его поэму, и срочные телеграммы, и клочки порванных писем, что выпадают из проволочных корзинок для мусора. Он напишет и про окна, в которые он заглядывал тайком. И о сне, конечно, об этом голубом пуховом одеяле, что отделяет одну жизнь от другой. Его поэма медленно созревала. Там будет запах хлеба, и смутная мудрость юношеских лет, и бабушкины кумкваты, и девчонки с рыжеватыми косичками, что шепчутся про любовь, прикрывая ладошкой рот, и кровь, стучащая в висках, как барабанный бой, и румяные яблоки, и маленькое белое облачко, которое, как только его надует ветер, разрастется в огромного коня и тяжело затопает по всему небу.

Поэма заполняла его все больше, и он не в силах был выдержать этого, вернее, все той же своей беспомощности. И немного погодя, не найдя другого занятия, как чертить какие-то каракули на уже исчерченных стволах, он возвращался в дом, где умер его дед, и нес в себе груз своего величия, которое пока что таил от всех.

Итак, в конце были деревья. Мальчик подрастал, но по-прежнему бродил меж деревьев с опущенной головой. И еще незрелая его мысль давала все новые ростки. Итак, в конце не было конца.