Феодалы   ::   Короленко Владимир Галактионович

А мы все еще на берегу?!

- Да я, - смиренно послышался голос пешего, - я, Кондратий Ермолаич, за имя вот подался...

- "За имя", - передразнил всадник... - Не могешь сам рентироваться, каналья... Гляделки у тебя ржа, что ли, выела, мразь ничтожная!.. червь ползучий, лярва... А я тут зябни!

Последние слова были сказаны гнусавым, почти плачущим голосом, и всадник опять поднял руку с нагайкой. Лошадь под ним испуганно затопталась. Пеший спутник уклонился от удара. Наши ямщики сошли с санок и приняли участие в обсуждении положения. Оказалось, что мы все заснули, лошади свернули к берегу. За нами потянулись случайные спутники, причем даже пеший проводник крупного незнакомца, очевидно, тоже заснул на ходу...

- Чего будем делать? - проскрипел опять тот же голос... - Оз-зя-яб ведь я! Смерть...

- Виска это, - сказал, выступая из темноты, один из наших ямщиков. Эк-ка беды! Куда в сам деле заехали!.. Вишь, это барки. Караван приисковой зимует...

- Ну, с богом, - сказал другой ямщик. - Ступай и ты, ваше степенство, за нами. Придерживай левей, ребята, левей... Берегись... Не спи... Левей, левей... Не задень, мотри... Камень тут... Ну, так и есть... Э-эх!.. Ну, слава те господи...

Резкий толчок саней о камень... Потом ровное поскрипывание полоза, и я опять сладко заснул. Только сначала еще сквозь дремоту, открывая порой глаза, я видел, что мы едем гуськом по широкой пустынной луговине, и ветер сыплет в лицо крупными хлопьями снега...

Но вдруг опять... Сон это или действительность? Копыта наших лошадей гулко стучат по деревянной настилке моста... По обеим сторонам не камни, не река, не скалы с шумящими вверху деревьями, а перила моста и... фонари! Впереди какое-то двухэтажное здание с светящимися окнами и яркие цепочки фонарных огоньков уходят в перспективу улицы...

Я протер глаза, но видение не исчезло... Лошади, перестав стучать по мосту, бежали по ровной дороге... Освещенный двухэтажный дом надвинулся ближе. На занавесках окон мелькали, точно китайские тени, силуэты танцующих... Слышались заглушенные звуки оркестра... А назади - холодная спутанная тьма, в которой угадываются горные склоны, темные ущелья, глубокое ложе замерзающей реки, холод, метель и пустыня...

Только тот, кто несколько долгих лет провел вдали от всякой культуры, может понять, каким изумительным красавцем кажется порой после этого простой фонарный столб с керосиновой лампой; светящей на улицу... И как волшебно звучит самый незатейливый оркестр за освещенными окнами...

Поравнявшись с подъездом двухэтажного дома, наш караван остановился, и тотчас же рядом со мной выросла фигура мужика. Он был в большом полушубке, с головой, закутанной в башлык. Из-под башлыка торчал конец носа, заиндевевшие брови и белые усы. В одной руке у него была большая дубина, в другой трещотка, из чего мы заключили, что это ночной караульщик.

- Что за народы? - спросил он. - Гости еще, что ли?

- Го-о-сти, - насмешливо сказал один из ямщиков. - Чай, видишь: этапные!

- Ну, так пошто ж вы сюда-то их приперли? Волоки на въезжу...

- Так, - сказал опять ямщик в раздумье... - Это мы знаем. А на каку въезжу?

Мужик стал осматривать наши фигуры.

- Что тут у вас такое? - спросил я у него, указывая на освещенные окна.

- Это? - переспросил он. - Это у нас разведенция... Господа тут теперь гуляют. Вы Михаил Никитича знаете, что ль?

- Не знаем...

- Не знаете... та-ак... Дочку он просватал, так вот и гуляют на сговоре... Куда ж вас в сам-то деле?.. На черну, что ли? Или на господску? Бумага, что ль, с вами какая?

- Есть.

- Давай сюда. Схожу к заседателю, поспрошаю... Здесь он, тоже гуляет с прочими господами, в компании...

Я дал ему нашу бумагу, и он нырнул в калитку рядом с каменным домом.

Музыка смолкла. Мерное движение китайских теней приостановилось... Прошло несколько минут, в течение которых заседатель, может быть с участием веселых гостей, обсуждал наше положение...